Конечно, журналист в наши дни — это воин. Нынче уже не осталось нейтральных стран и, соответственно, армий на карте журналистики. Ты обязан примкнуть к какому-либо лагерю, иначе ты не продашь себя и свою добытую с таким трудом информацию. Дальше — все способы хороши, только дай яркий сюжет. Любая трагедия — будь то на транспорте или на производстве, любая человеческая беда превращается в смакование подробностей под соусом «А накажут ли виновных?» «Мы будем следить за развитием сюжета, мы не оставим этого просто так..» И сталкиваются на информационных пространствах грантоеды и просто отрабатывающие свой хлеб журналисты, и остаются после этой битвы погубленные карьеры политиков — людей, которые думали, что они общественно значимы. Под прессом общественного мнения падали диктатуры, а вы тут претендуете на сохранность тайны частной жизни. Наивные!
Быть популярным журналистом — это значит быть в обойме. Ты как звезда эстрады: пропал с экрана — и тебя забыли, на фоне бесчисленного количества дикторов центральных и периферийных каналов запоминаются только лица единиц. Быть в обойме — значит быть готовым разрядить эту обойму в любой момент. Вот только вопрос, в какую сторону, где свои, а где чужие? И такие ли уж они чужие?
Сколько людей за последние четыре года категорически отказались смотреть новости? Да чего там, и я в их числе. Иногда просто тошнит от врывающихся в твою квартиру и портящих аппетит наглых типов с голубого экрана. Торжествующий поток грязи в адрес побеждённых — теперь мы на троне, страна наша, а вы там у себя сидите тихонько и не всплывайте, это наша эра. А через некоторое время — мизерное по меркам истории — ветер предпочтений избирателей изменился, но всё равно к новостям осталось отвращение. Особенно на некоторых центральных каналах. Да, теперь флаги в новостях изменили свой цвет, но, как в анекдоте: «Ложечку уже нашли, но осадок всё-таки остался».
Поток раздумий Семёна Григорьевича прервал бархатный голос черноволосой красавицы секретарши: «Пройдите, пожалуйста, Иван Сергеевич просит прощения, у него был важный разговор».
«Да, Черепанов всегда умел окружать себя красотой», — Портной взглядом зацепился за крутой изгиб на юбке девушки и усилием воли переключил себя на деловую волну.
Сквозь открывшуюся дверь кабинета директора телекомпании «Зенит» пахнуло хорошим кофе.
— Дорогой, здравствуй! — хозяин кабинета прошёл навстречу гостю и по-дружески его обнял.
Вся обстановка этого помещения говорила о том, что Иван проводит здесь большую часть жизни. Окрашенные в пастельные тона, не раздражающие зрение стены, тяжёлая, основательная мебель, выполненная совершенно точно из цельного дерева, немного живой зелени на полу в углу — вроде как у всех, но вместе с тем и не так На столе нет растиражированного сувенирного ширпотреба. Подарочным глобусам, песочным часам и корабликам с позолоченными парусами здесь не место — здесь хозяин работает. Аккуратно разобранные по стопкам документы, шкафы, наполненные не типовыми сег-регаторами из ближайшей канцелярии, а книгами, в том числе написанными и самим Черепановым. Напротив стола на стене большая плазма, хитроумно показывающая сразу несколько каналов, но без звука. Небольшой ноутбук на столе предусмотрительно был повёрнут так, чтобы с гостевого места невозможно было увидеть его экран. Несколько грамот и благодарностей в углу слева. Какие-то статуэтки на полке, расположенной рядом. Возможно, на знающего человека это произведет впечатление, но таблички подписаны слишком мелко, а Семён Григорьевич пока достанет свою оптику, пока по привычке протрёт линзы…