Роджер Желязны, Джейн Линдскольд
Доннерджек
ЧАСТЬ I
Глава 1
Он обитал в Непостижимых Полях, но присутствие его простиралось и за их пределы, проникая в самые дальние уголки Вирту. И являлся он, в некотором смысле. Властелином Всего Сущего, хотя у других также имелись основания претендовать на сей титул. Впрочем, его права были ничуть не менее прочными и обоснованными, чем у остальных, поскольку никто не мог отрицать факта существования его владений.
Он двигался среди обломков разбитых фигур – в прошлом обитателей Вирту. Те приходили сюда, подчиняясь его призыву или по собственной воле, когда конец их существования становился неопровержимым фактом. Порой он использовал определенные части для своих целей, но многие оставались лежать... пока не сровняются с землей; впрочем, некоторые их компоненты сохранялись достаточно долго. И когда он шагал мимо, обломки поднимались – в человеческом обличье или каком-нибудь ином, – чтобы пройти несколько шагов, произнести какие-то слова, сделать характерный жест, а затем вновь превратиться в мусор и пыль. Порой – как сейчас – он шевелил груды хлама посохом и смотрел, что будет. Если ему удавалось натолкнуться на какой-нибудь фокус или обрывочную информацию, ключ или код, имеющие некий интерес, он забирал их в свою обитель-лабиринт. Он мог превратиться в мужчину или женщину, отправиться в любое место, но неизменно предпочитал черный плащ с капюшоном, скрывающий поразительно хрупкую фигуру – мельтешение белого в мрачных тенях.
Обычно в Непостижимых Полях царило величественное молчание. Иногда возникали диковинные, невнятные звуки, исходившие словно из самых глубин огромных куч мусора – стоны энтропии; а когда они затихали, тишина становилась еще глубже. Чаще всего он покидал свои владения, чтобы услышать что-нибудь осмысленное – музыку, например.
Вселенная не знала подобного существа. Ему давали тысячи имен и прозвищ, однако самым распространенным стало Танатос.
Так он обходил свои владения, помахивая посохом, обезглавливая алгоритмы, вычленяя личности, открывая окна в другие ландшафты. А вослед ему из земли тянулись руки, пальцы судорожно сжимались в немой мольбе... но муаровый ореол окутывал их покрывалом, и они снова погружались в пыль. В Непостижимых Полях всегда царили сумерки, однако Танатос отбрасывал непроницаемую, нереальную тень, словно за ним неизменно следовал кусочек вечной ночи. А сейчас возник еще один элемент нетленной тьмы – оседлав своевольный северный ветер, прилетел черный мотылек и легко вспорхнул на вытянутый палец хозяина; быть может, это часть его самого возвратилась, исполнив очередную миссию. Сложив крылья, мотылек издал короткий, лишенный гармонии звук.
– Незваные гости с севера, – тоненько пропел он, окруженный хрупким муаровым облачком.
– Должно быть, ты что-то напутал, – отозвался Танатос, Его голос прошелестел мягко, точно шорох сумрака, и едва слышно, точно умирающий рокот созидания.
Мотылек опустил крылышки и снова взметнул их вверх.
– Нет.
– Никто сюда не приходит, – сказал Танатос.
– Они копаются в кучах, ищут…
– Сколько?
– Двое.
– Покажи.
Мотылек взлетел с его пальца и устремился на север, Танатос последовал за ним. Их сопровождали нестройные, дикие звуки, поражающие воображение элементы самых разных реальностей возникали и тут же исчезали, проносились мимо необычные пейзажи. Мотылек уносился все дальше, Танатос поднялся на холм и остановился на вершине.
Внизу, в долине двое мужчин – нет, мужчина и женщина – выкопали довольно глубокую траншею и теперь медленно шли вдоль нее. Мужчина держал фонарь, а его спутница поднимала с земли какие-то предметы и складывала в мешок.
Танатос, естественно, знал, что находится в том месте.
– Как это понимать? – осведомился Танатос, воздев руки, и его тень скользнула к пришельцам. – Вы посмели вторгнуться в мои владения?
Женщина с мешком выпрямилась, а мужчина уронил фонарь, который сразу погас. Словно демонстрируя силу гнева Танатоса, тишину разорвали диковинные голоса и пронзительные крики. В траншее промелькнула золотая вспышка, накрытая его тенью.
Затем открылись врата, и обе фигуры прошли сквозь них, еще миг – и мрак поглотил траншею.
Трепещущая черная тень приблизилась к вершине холма.
– Ключ, – сказал мотылек. – Теперь у них есть ключ.
– Не имею привычки раздавать ключи к своим владениям, – промолвил Танатос. – Я встревожен. Ты можешь сказать, куда его доставили мои врата?
– Нет, – ответил мотылек.
Танатос сдвинул ладони, повел ими влево, а потом раскрыл их, словно отдавая приказ.
– Гончий пес, гончий пес, из-под земли… – пробормотал он.
Прямо перед ним начала медленно подниматься груда скелетов и металла – кости, пружины, ремни, подпорки постепенно превратились в чудовищную конструкцию, к которой притягивались и занимали свои места, словно части головоломки, куски пластика, металла, плоти, стекла и дерева; неожиданно на них хлынул поток зеленых чернил и клея, потом добавились обрывки каких-то шкур, и вспышки пламени высушили лишнюю влагу.
– Ты должен кое-что найти, – закончил фразу Танатос. Гончий пес смотрел на своего хозяина красным правым глазом и зеленым левым, причем правый был на дюйм выше левого. Пес помахал сразу несколькими хвостами из кабеля и двинулся вперед.
Добравшись до вершины, пес приник к земле и заскулил, как пробитый воздушный вентиль. Танатос протянул левую руку и слегка погладил голову гончей. Бесстрашие, безжалостность, умение преследовать явились из-под земли и окутали странное существо вместе с аурой ужаса.
– Гончая Смерти, я нарекаю тебя Мизаром, – молвил Танатос. – Ступай за мной, сейчас ты возьмешь след.
Он повел пса к траншее, где Мизар опустил голову и принюхался.
– Я отошлю тебя в высокие земли Вирту, чтобы ты нашел тех, кто побывал здесь. Если ты не сможешь привести их сюда, тебе следует вызвать меня к ним.
– Как я призову вас, господин? – спросил Мизар.
– Ты должен взвыть особым образом. Я научу. А сейчас я хочу послушать, как ты воешь.
Мизар закинул голову, и вой сирены превратился в свисток локомотива и предсмертные крики десятков жертв, в тоскливое пение волка зимней ночью, и лай гончих, взявших след. В долине среди мусора, жертв войны, червей и разбитых ящиков для голосования зашевелились легионы мертвых тел, сервомеханизмов, пришедших в негодность разнообразных устройств, разбросанных повсюду. Потом Мизар опустил голову, и все успокоилось; тишина вновь наполнила Непостижимые Поля.
– Недурно, – заметил Танатос. – А теперь я покажу тебе, как ты меня призовешь.
В тот же миг воздух разорвали вопли, крики и вой, и содрогнулись Непостижимые Поля. Пульсирующий ритм вызвал к жизни новые, дикие существа, которые поднимались, шаркали ногами, содрогались в черной пыли, окутавшей долину… Чудовищная какофония длилась всего несколько мгновений, а затем стихла.
– Я услышу твой призыв, где бы ни находился, – заявил Танатос, – и приду к тебе.
Пятнышко тьмы опустилось на нос Мизара, и его несимметричные глаза уставились на мотылька.
– Я Алиот, гонец, – заявил мотылек. – Мне просто хотелось представиться. У тебя прекрасный голос.
– Привет, – ответил Мизар. – Благодарю тебя. Алиот упорхнул.
– А сейчас следуй за мной, – сказал Танатос и спустился в траншею.
Чернильная, похожая на обезьяну тень свесилась со сломанного бревна и стала за ними наблюдать.
Танатос подвел Мизара к тому месту, где работали двое непрошеных гостей и откуда они исчезли. И приказал:
– Запомни этот запах, и ты сможешь следовать за ними повсюду.
Мизар опустил голову.
– Запомнил, – доложил он.
– Я открою серию порталов. Понюхай каждый, чтобы выяснить, нет ли там их следов. И скажи мне, если что-то учуешь.
Похожее на обезьяну существо поспешно подбежало к краю траншеи, присело на корточки и стало с любопытством следить за происходящим.
Танатос поднял правую руку, и его плащ повис перед мордой пса пологом непроглядного мрака, который тут же превратился во врата, выходящие в яркий городской ландшафт. Картина немедленно исчезла – вместо нее возник ослепительный город со стройными башнями и изящными минаретами, соединенными бесчисленными мостами и галереями; вокруг клубились тучи, но никаких следов земли видно не было.