- Я не сплю с твоим братом, - произнесла я, поворачиваясь к нему лицом на кровати и не пряча свою наготу с растекшимися по ней следами нашей любви.
- Поэтому сбежала от меня с ним? - его холодное презрение ранило душу. Но его взгляд заставлял меня хотеть его снова. Даже не нежности, а новой волны его неистовства, заставившего меня кончить в считанные минуты.
- Андрей, - я опустилась у кровати перед ним на колени и прижалась щекой к его обнаженному бедру, тому самому, со шрамом, и покрыла его легкими поцелуями. - Мне никто не нужен, кроме тебя. Это правда, - я посмотрела снизу ему в глаза, и в них сверкнул, наконец, какой-то отклик, понимание.
- Зачем ты сбежала? - теперь в его голосе звучало сожаление.
- Я не сбегала. Ты исчез, и я не знала, как тебя предупредить. Не придумала ничего лучше этого дурацкого письма.
- Оно действительно было дурацким. И жестоким. - Его пальцы пробежались по моей щеке, убирая волосы.
- Я хочу тебя еще, - я поцеловала его мужскую плоть, которая тут же откликнулась на мою ласку.
- Ты скучала по мне? - спросил он, дрожа от моих прикосновений.
- Да, - искренне ответила я, вновь взглянув ему в глаза.
- Я убью тебя, если ты лжешь, - прошипел он, заваливая меня на матрас и накрывая собой. - Но я все еще зол на тебя. Тебе придется заплатить за все те ночи, что я сходил с ума.
- Я согласна, - прошептала я, когда его губы нашли мою грудь. - Согласна заплатить.
- Моя маленькая фея, - простонал он, когда входил в меня, теперь намного более аккуратный, чем несколько минут назад. Но мне он нравился любым, нравилось все, что он делал. И только когда он снова был во мне, я поняла, насколько мне его не хватало.
Несмотря на наше примирение и сумасшедший секс, не прекращавшийся всю ночь, я так и не сказала Андрею о том, что разыскала свою семью. Наверное, интуитивно мне хотелось их защитить молчанием. Страшно подумать, что сделали бы подобные Андрею, узнай, что не так уж далеко от них бродит целое скопище деликатесов. Возможно, от людей мои родственники и могли скрыться в горах и глубинах морей, но только не от вампиров - опаснейших хищников на свете.
Оставшись наедине с собой, я гадала, каким был Андрей до того, как умер. И мне все больше казалось, что для этого достаточно взглянуть на Диму, что все острые опасные грани появились в нем только с приходом его новой сущности. Он сказал, что перешел на питание из банка крови, но что было до этого? Скольких он убил, помимо Виктории? И то, с какой легкостью он разделался с последней, говорило не в пользу пацифистской версии. Насколько шуточной была его угроза убить меня, если я ему солгу? От таких мыслей становилось жутковато. И при этом я каждый раз теряла голову, стоило ему лишь дотронуться до меня.
- Спасибо, папочка, - не без горечи поблагодарила я, подняв глаза вверх.
Должна ли была я благодарить за свою неуемную сексуальность кровь бессмертных или свою собственную невоздержанность?
Когда мы пилили несчастную яблоню, я сидела на ветке, а бабуля руководила с земли, при этом ее причитания перемежались безнадежными вздохами. Ей снизу всегда казалось, что все нужно делать не так, но пилила я, и поэтому в конце концов все делала по-своему.
- Ну что толку, что ты ту ветку отрезала? - причитала снизу бабуля. - Эта, здоровая, все равно ведь упирается в крышу.
- Ба, мне надо как-то добраться до твоей здоровой ветки, - тяжко вздохнула я, перемещая вес на свободную руку. - Так что я тут уж как-нибудь разберусь.
- Ты мне там сейчас все дерево в фенхуй превратишь, а то, что надо, так и не спилишь.
- Феншуй, бабуля, фен-шуй, - едва не хохоча, поправила я ее сверху. - Феншуй, но фейхуа.
- Не ругайся, - ворчливо заметила бабуля.
- Это кто еще ругается, - пробормотала я, сдерживая смех. Видимо, в поле зрения бабули попадали какие-то передачи по саду-огороду или обустройству дома, раз она периодически бросалась подобными словами. Только вот выходило у нее совсем невпопад - память была уже не та, чтобы запечатлеть совершенно новые незнакомыетермины.
- И, между прочим, я знаю, что из фейшуи делают варенье! - гордо резюмировала бабуля, и тут я не выдержала - меня просто-таки разорвало от смеха. Ветка, за которую я держалась, подалась, и я, продолжая за нее держаться, мешком рухнула с дерева, в другой гордо сжимая пилу. Всплеснув руками, бабуля поспешила ко мне, но ее опередили:сильные руки бережно, но уверенно стали ощупывать мое тело и вынули из задеревеневших пальцев пилу с обломленной веткой.
- Дима? - удивленно уставилась я на него, сопротивляясь и не желая выпускать орудие труда.
- Ну, с головой, похоже, все в порядке, - вздохнул он, успокаиваясь и глядя на меня.
- Что ты тут делаешь?
- Решил в гости зайти, не знал, что ты как раз собралась полетать.
- Ха-ха, - передразнила я его, наконец отбрасывая пилу и пытаясь подняться.
- Не так быстро, - сказал он, удерживая меня на месте, - переломов вроде нет, но ушиб должен быть неслабый.
- Катя, боже ты мой, - охала бабуля рядом, глядя то на меня, то на гостя, - Дима.
- Все в порядке, ба, мягкая посадка, - утешила ее я, но бабуля не верила и тоже попыталась меня ощупать, но мне и в первый раз не очень понравилось, поэтому я с помощью Димы поднялась и, пошатываясь, направилась к дому.
- Тебе стоит показаться врачу, - заметил он, придерживая меня под руку.
- Только не при бабуле, мрака не нагоняй, - тихо попросила я, но было уже поздно.
- Обязательно нужно к врачу, мало ли что, - запричитала она. - Дима, Вы могли бы отвезти Катюшу?
- Конечно, я отвезу, - подтвердил он, и мне ничего не оставалось, как подчиниться.
Как странно было видеть, что он отлично знает, где в нашем районе травмопункт. Но когда мы подошли к дверям, и я вопросительно взглянула на него, он объяснил:
- Сюда же сначала привезли нас с братом.
- А, - только и смогла выдавить я, не зная, что еще добавить. Травмопункт был при больнице, значит, скорее всего, Андрея здесь оперировали, и здесь он умер. Невеселые мысли отразились на моем лице, и Дима в жесте поддержки легонько сжал мою руку:
- Все будет в порядке. Это просто мера предосторожности.
Внутри под дверью оказалась парочка неприятных типов со сломанными носами, но они уже были все в бинтах, из чего я сделала вывод, что мы в очереди первые.
Доктор приветственно махнул нам от своего стола. И когда я с гримасой на лице уселась на стул перед ним, с интересом взглянул на нас обоих: