Он хотел было продолжить свою речь, но слова закончились, и его рот лишь тихо продолжал подрагивать, не издавая ни звука, как оружие, в магазине которого закончились патроны. Оба мы ощущали пыл, исходящий от этого старого сильного человека.
Арлин встала и взяла его руки в свои. Этим она помогла ему прийти в себя. Жест был не уставным, но кого это сейчас волновало?
Годами я спрашивал себя, почему такой заядлый индивидуалист, как я, выбрал жизнь военного. Некоторые люди, спрашивавшие меня об этом, приходили к выводу, что мне хотелось жить с честью, в контраст отцу, даже близко не имевшему представления о таких вещах. Они понимали военное дело, как постоянный риск своей жизнью ради товарища. Но это было не так.
Я стал морпехом, потому что верил в свободу, в американскую мечту, которая помогла преодолеть те страхи, которые обуревали прочие страны. Зачитывать вслух Декларацию в каждый День независимости я считал своим обязательством.
Я любил свою страну достаточно для того, чтобы сражаться за нее. Сейчас мы столкнулись с врагом, который угрожает всему и всем на планете. Все военные организации, по неосторожности высунувшие свои бюрократические задницы, были уничтожены. Теперь настало время морпехам взяться за дело.
2
— Я почти принес холодный чай, — сказал Маллиган. — В котором плавают лимоны.
Арлин и я поморщились.
— Он это специально, — заметила она.
— Садист, — согласился я. Мы достаточно нарассказывали мастер гану о наших приключениях, включая и те моменты, когда Альберт, Арлин, Джилл и я прошмыгивали мимо зомби, натирая себя лимонами и лаймами. Смрад зомби навсегда отвратил меня от запаха цитрусовых.
— Разумеется, вместо него я могу дать вам это, — продолжил Маллиган, держа в каждой руке по ледяному «Лимба Брюс».
— Парень впадает в отчаяние, — сказал я.
— Кто первый? — спросила Арлин, готовая выдать секрет; и Маллиган надеялся, что этот секрет будет вкуснее, чем обычный армейский напиток.
Адмирал оставил нас. Со стороны он был похож на старого пляжного надсмотрщика, когда брел вниз по песку. Я размышлял о том, что бы он ответил, спроси я его, как бы он связал прошлое и будущее вместе с этими роскошными островами, ставшими центром вселенной для всего человечества.
— Сначала — пиво, — вмешался я, подняв руку. Маллиган выглядел таким же счастливым, какой была Джилл, когда я разрешил ей рулить грузовиком. Он вынул напитки и опустил свою внушительную тушу обратно в кресло.
— Когда-то… — начал было я, но Арлин сильно стукнула меня, и ее груди красиво колыхнулись. Изрядно смутившись, я принял серьезный вид.
— Мы должны были обесточить энергополе, чтобы Джилл смогла взлететь и добраться сюда, — вновь начал я. — В здании Диснея мы находились в комнате, набитой компьютерами, подключенными к инопланетной биотехнике.
— Да, да, — нетерпеливо прервал Маллиган. — Я все это помню. Давай наконец вернемся к окну!
И я начал.
Мы находились слишком высоко. Я никогда не любил высоту, но решил, что будет лучше открыть окна.
— Мы, наконец, вырубили энергополе, — оповестил я через плечо. — Джилл должна это заметить и начать свой рейс на Гавайи.
Арлин кивнула, оставаясь мрачной, даже услышав о нашей удаче. Я не нуждался в телепатических способностях пришельцев, чтобы понять: она думает об Альберте.
— Боевые детекторы распозна́ют ее, как неопознанного пилота, — добавила Арлин, — и тогда они вышлют реактивные истребители; им надо суметь связаться с ней и дать разрешение спуститься.
— Прекрасно. А нет ли у тебя плана, как спуститься нам? — спросил я свою боевую подругу.
Арлин помотала головой. Вдруг ко мне в голову, словно я сошел с ума, полезли мысли, будто перед тем, как Альберт ослеп, а мы с Арлин увязли в этой заварухе, я, в образе священника, даю влюбленным свое благословение и советы, которых никто не просит.
Был не лучший момент для размышлений на тему, будет ли Арлин серьезно исповедовать мормонскую или какую-то смежную религию, если она действительно любит старого доброго Альберта. Проповеди вошли в мой любимый мысленный раздел, называвшийся «В другой раз».
Она вновь помотала головой.
— Выхода нет, — начала она, — если только…
— Что? — спросил я, пытаясь отвлечь ее от звуков, что издавали за дверью слюнявые твари, лишь накаливая тем самым атмосферу.
Арлин посмотрела на дверь, на пульт управления, затем в окно. Она подошла к нему так неторопливо, словно у нас было все время на свете, и взглянула вниз. Потом наверх. Непонятно зачем, но и наверх тоже. Она вновь пристально посмотрела на меня, одарив широкой фирменной улыбкой имени Арлин Сандерс.