А ещё мне запомнилось вот что. Будучи полуслепым на правый глаз и стреляя с левого плеча, — а это ужас, когда прямо перед носом вылетают гильзы и сыпятся на твоих товарищей, лежащих и стреляющих рядом, — я умудрился отстрелять лучше всех на 100 и 150 метров! Вот запись в моём дневнике от 23 июня 1982 года, в среду:
На стрельбище комаров тучи. Зачитал капитан т/б, репетировали выход на линию огня. Первое упражнение (N1, по грудной мишени) я выполнил лучше всех во взводе, на отл. — 26 очков. Яникеев снимал меня как героя дня. След. упр.: 3 очереди по 2 патрона по стоячей мишени — я тоже выполнил безупречно. Звенит в ушах, жарко, но я радостно и тщательно прочистил дуло моего ПВ 7525. Объявили благодарность и вручили пробку от фляжки (их ни у кого нет).
Но это ещё не всё. Вернувшись в казарму, мы сдали оружие, противогазы и вещмешки в свои шкафы — а на следующий день моя фляжка снова оказалась без крышки. Её спёрли друзья.
В середине сентября мы вернулись в Москву, получили стипендию за три военных месяца и дипломы об окончании МГУ — специальность «химия», квалификация «химик» — и официальный месячный отпуск. Ни одной тройки у меня не было, но до красного диплома я не дотянул. После окончания университета распределение на работу по специальности было обязательным, и меня оставили, то есть распределили, на кафедру химический кинетики. Работая инженером, я продолжал исследования органических красителей и их комплексов с водородной связью в неводных растворах. В этих комплексах мы изучали перенос протона в основном и возбуждённом состоянии. Красители применялись в лазерных средах, они давали флуоресценцию — светили — с переменной длиной волны испускания, тогда это был передний край науки. Было интересно и даже увлекательно; новые красители постоянно синтезировались и изучались, как и анаболические стероиды.
2.7 Работа инженером на кафедре. — Продолжение тренировок в ШВСМ
В ноябре 1982 года умер Леонид Ильич Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС, ему на смену пришёл Юрий Владимирович Андропов, выходец из КГБ, этого страшного и невиданного монстра, вскормлённого кровью миллионов невинных людей. По всей стране начались проверки и шуршание: кто когда пришёл на работу или почему так рано ушёл и почему в Москве в рабочее время очереди в магазинах и полные залы в кинотеатрах. На нашей кафедре эти новости обсуждались во время чаепитий, мы шутили и гадали, что будет дальше. Спорт тоже подзатянули — отныне соревнования стали проводиться только во внерабочее время или в выходные дни. Химический факультет МГУ продолжал работать, как работал раньше, однако велено было завести журналы учёта рабочего времени, чтобы каждый сотрудник ежедневно отмечался, когда пришёл и во сколько ушёл; на журналы всем было наплевать, но нас вежливо просили не забывать заполнять их в конце недели. И без журнала на кафедре всем всё было известно про каждого, как он относится к работе и чего на деле стóит; научная работа, по сути, круглосуточная, и если ему действительно интересно, то голова у него всё равно продолжает работать в выходные и праздничные дни.
Я снова разбе́гался и сбросил жир, набранный на военных сборах. В феврале 1983 года я был четвёртым на чемпионате Москвы, пробежал в манеже 3000 метров за 8:13.8; меня пригласили в Школу высшего спортивного мастерства (ШВСМ) и отправили на два тренировочных сбора в Кисловодск. Однако, чтобы закрепиться в ШВСМ, надо было обязательно выполнить норматив мастера спорта СССР. Как раз в 1983 году его немного ослабили, и в беге на 5000 метров он стал 14 минут ровно. И хотя в 1981 году я пробежал быстрее, это не считалось. В ШВСМ мне прямо сказали, что бегать без фармакологии — это пустая трата времени и вред для здоровья. Поэтому первое, что надо сделать, — сдать деньги на анаболические стероиды в таблетках по 5 мг — это были западногерманский станозолол (Винстрол или Стромба) и восточногерманский Оралтуринабол, или турик. Цены «для своих» были ниже рыночных: 30 рублей за баночку Винстрола емкостью 30 таблеток и 10 рублей за упаковку турика с двумя блистерами по 10 таблеток. Итого на подготовку к летнему сезону мне насчитали 110 рублей за две баночки Винстрола и пять упаковок турика, получилось 60 + 100 = 160 таблеток. Это почти равнялось моей месячной зарплате инженера: формально она составляла 140 рублей, но за вычетом двух налогов — 13 процентов подоходного и 6 процентов за бездетность — мне на руки выдавали 113 рублей 40 копеек. И ещё на кафедре мы раз в неделю сдавали по рублю на чай-кофе и торты на дни рождения.