Вадовцы стали подводить итоги. Собрали в одну кучу все недочёты и замечания, начиная с прошлого октября, и стали разбираться, что выполнено, а что нет или осталось выполненным не до конца. Всего получилось 56 проблемных пунктов, они назывались „несоответствиями или отклонениями“ от международного стандарта для лабораторий. По каждому пункту мы должны были отчитаться по установленной форме — представить отчёт о корректирующих действиях, ВАДА называло их КАРы, от аббревиатуры CAR — Correction Action Report. Отчёт должен содержать анализ причин несоответствия или ошибки, кто и почему был виноват или недоглядел, затем — какие были внесены исправления и поправки в техническую и рабочую документацию и что ещё предстоит сделать, чтобы такого больше не повторилось. Тридцать три наших отчёта из 56 заявленных были приняты, по восьми были сделаны терпимые замечания, но пятнадцать были отклонены или вызывали разногласия.
Вадовские эксперты дополнительно навешали нам „настоятельные рекомендации“ — довольно разумные предложения с учётом того, что мы готовились к Олимпийским играм в Сочи, однако проблема заключалась в том, что выполнение некоторых из них стоило больших денег. Например, мы должны были купить специальную защитную и контролирующую программу Testo SmartView и установить датчики на все холодильники в Москве и Сочи, в общей сложности штук сто. Датчики регистрировали открывание и закрывание дверей, изменение температуры или параметров работы, и если что-то шло не так — программа отправляла текстовое сообщение на телефон. Исполнение только этой рекомендации стоило свыше трёх миллионов рублей, по тогдашнему курсу 100 тысяч долларов США. Однако ВАДА относилось к нашим финансовым проблемам как к несущественным или не существующим! Казалось, они считали, будто я миллионер, а ФГУП „Антидопинговый центр“ — моя собственная лаборатория и если надо, то я сразу достану из кармана нужную сумму, чтобы оплатить очередные расходы. Конечно, я без устали боролся за каждый миллион рублей для лаборатории, но даже если с боем добывал деньги, то всё равно не мог набрать телефонный номер поставщика, чтобы договориться о срочной закупке и сделать предоплату — это расценивалось бы как коррупционный сговор! Как директор государственного предприятия, я должен был объявить открытый конкурс, дождаться заявок и подведения итогов электронных торгов, что на месяц и более задерживало выполнение рекомендаций.
Но самой страшной проблемой во время четвёртой инспекции ВАДА стала положительная проба на эритропоэтин у Светланы Слепцовой — в апреле мы закрыли её пробу как отрицательную, а РУСАДА удалило в программе АДАМС пометку о том, что проводился дополнительный анализ на эритропоэтин. К определению эритропоэтина у вадовских экспертов было повышенное внимание, как раз вводились новые требования к проведению анализа, и тот факт, что положительная проба исчезла буквально на глазах, повергла всех в шок. Мы оказались на грани отзыва аккредитации за несколько месяцев до начала Олимпийских игр. Это был ужас, будущее померкло, и я как заведённый твердил блоковские строки: „Опять над полем Куликовым взошла и расточилась мгла — и, словно облаком суровым, грядущий день заволокла“. Почему опять и с таким постоянством всё расточается и сыпется на меня — и когда это закончится? Лондонская лаборатория в ходе подготовки к Играм была неприкасаемой, чудила как хотела, никто её не тревожил и не проверял, зато теперь вадовцы с утроенной энергией взялись за нас и отыгрываются по полной программе.
Но я тогда не знал, что наша битва ещё и не начиналась!
Я позвонил Никите Камаеву и в нехороших образных выражениях объяснил, что теперь мне плевать на биатлонную принцессу, её принцев, болельщиков и олигархов и завтра же положительный результат анализа на эритропоэтин будет сброшен в АДАМС. Юрий Нагорных тоже проникся, почуял беду и надавил со своей стороны на РУСАДА, так что наутро биатлонная принцесса превратилась в 35-летнюю самбистку, которая попалась на эритропоэтине при внесоревновательном контроле, причём номер пробы остался прежний — 2784536. Сбросить результат в АДАМС было делом минуты, однако ВАДА потребовало представить отчёт о корректирующих действиях, вскрыть причины случившегося, постараться связно и логично объяснить, почему так произошло, почему пропала положительная проба! И предложить меры по устранению таковых причин на будущее, внедрить необходимые корректировки. Как я могу устранить причины, если мною командуют как хотят — у них Слепцова принцесса, Борчин и Чёгин герои, а я прислуга. И не мне устранять причины, скорее они меня устранят.