Успокоившись, я ещё раз внимательно прочитал присланную мне документацию от начала до конца, снова разозлился — и сразу моя голова заработала с невиданной силой, по нарастающей! Мысли и фразы понеслись и посыпались из меня помимо моей воли, будто я подключился к какому-то заоблачному сайту, где всё имелось заранее, как заготовки или черновики, и я просто скачал эти неведомые файлы. Я сел за компьютер и застучал по клавиатуре: фразы, формулировки, выводы, потом правки, теперь выпить кофе, снова правки, новые идеи и аргументы, новый параграф. Теперь пауза, кофе и покурить, сразу почистить зубы, немного поболтать и погасить эмоции, затем перечитать и усилить акценты в важных местах.
Рабочим названием файла с опровержением вадовских нападок я выбрал Summa Contra WADA — так средневековые богословы и философы озаглавливали свои труды, направленные против разных лженаук и ересей. Тимофей Соболевский, большой учёный, и Анастасия Лось, мой ценный помощник, каждый день сидели со мной до десяти вечера, вычитывали ошибки и вносили правки. Постоянно на связи и в тонусе была наша западная профессура — Кристиан Айотт в Монреале, Джорди Сегура в Барселоне и Марсель Сожи в Лозанне. Вадовскую атаку на меня они восприняли как полное пренебрежение правами и свободой лаборатории допингового контроля — и чуть ли не как личное оскорбление. Каждую новую версию „Суммы против ВАДА“ я отправлял им на проверку и для замечаний; они оказали неоценимую помощь и поддержку, волновались и болели за меня. Интеллектуально мы далеко превосходили вадовских оппонентов, на нашей стороне был перевес в научных знаниях и опыте, мы были настроены на борьбу, но административный ресурс был на стороне ВАДА: мы играли по их правилам и на их поле, к тому же по ходу игры они могли как хотели менять правила. Однако будущего никто не знает — и 20 октября в 10 часов вечера я отправил курьером в Монреаль наш ответ, отповедь на 28 страницах.
И рано утром улетел в Сочи.
Как только я сел в самолёт, сразу заснул и очнулся, когда пошли на посадку. Полтора часа блаженного сна — и снова Адлер, гостиница „Адельфия“, конец бархатного сезона, солнце в дымке, шум моря за окном и волнующие запахи южного города. И сразу же рассеялась как дым вчерашняя нервотрепка с отправкой ответа в Монреаль, будто всё это мне приснилось. Сейчас надо полностью сконцентрироваться на данном этапе, 21–23 октября мы проходим в Сочи аттестацию на соответствие международному стандарту ISO 17025. Надо честно признать, что за этот год вадовские эксперты прилично нас выдрессировали и натаскали, мы всё усвоили и внедрили в Сочи, так что олимпийскую лабораторию признали соответствующей международному стандарту. Ничего плохого или серьёзного нам не вменили, однако сертификата пока не дали — сперва нам предстояло полностью устранить найденные несоответствия и замечания. Это обычная практика, такие инспекции без замечаний и указаний не обходятся: вот вам ещё домашнее задание, как выполните, так приносите на проверку.
Вроде большое дело сделали и можно отдохнуть, ведь завтра у меня день рождения, мне исполняется 55 лет! Мы будем праздновать в ресторане „Ла Луна“ — у самого моря, в трёх километрах от лаборатории. Вероника, моя супруга, специально прилетела, надо следить за всеми нами, чтобы не напились в дым. Но я не собирался напиваться: на следующий день у меня был запланирован осмотр корпусов гостиничного комплекса „Азимут“, где будут жить мои сотрудники и иностранцы, я хочу лично осмотреть и проверить номера, за которые мы должны платить такие деньги.
Ответ из ВАДА пришёл 30 октября. Сообщили, что 4 ноября ВАДА предоставит свои замечания на мои возражения и 8 ноября я должен буду дать на них окончательный ответ. Слушания пройдут в Йоханнесбурге в среду 13 ноября, начало в 13 часов. Одно хорошо: больше нельзя было подбрасывать новые темы и вопросы для дебатов и споров, был окончательно очерчен круг из трёх вопросов. Во-первых, шесть ложноотрицательных проб, ставших положительными после повторного анализа огромной партии в 2959 проб у нас в Москве; во-вторых, две положительные пробы легкоатлеток, найденные при повторном анализе в Лозанне; и третий, последний вопрос — невероятным образом потерянная положительная проба с эритропоэтином. Светлана Слепцова и наш, московско-лозаннский оправдательный оруэлловский отчёт CAR#19, представленный 19 сентября 2013 года.
Мне казалось, что по всем вопросам у нас была сильная позиция для защиты, но я понимал, что моя аргументация базируется на аналитической терминологии, она проистекает из опыта работы в лаборатории. От неё за версту крепко несло запахами мочи и эфира, она была рассчитана на химиков, и в ней мог разобраться только Ларри Бауэрс. Я полагал, что он будет на моей стороне как единственный химик в дисциплинарном комитете. Но там ещё заседали два юриста, Дик Паунд и Джонатан Тейлор, они могли не воспринять наши доказательства, и, чтобы их убедить, все факты и аргументация должны быть изложены понятным образом и языком. Наконец, я должен быть готов к неудачному исходу, если комитет решит приостановить или отозвать нашу аккредитацию. В этом случае лаборатория имеет двадцать дней для подачи апелляции в Спортивный арбитражный суд (CAS) в Лозанне, но без опытного адвоката подать апелляцию мы не сможем.