Ричард Паунд, председатель, устало мне махнул, и я сразу замолчал. Начал говорить Джон Миллер, вот ведь великий боец оказался, с виду не скажешь, благообразный такой дедушка. Но в моей голове продолжали клубиться мысли и фразы, я думал, что написать для Андрея Митькова, корреспондента из агентства „Весь спорт“, если московский Антидопинговый центр потеряет аккредитацию. Вот, например, установлен мировой рекорд (именно в этом месте остановил меня Паунд, но у меня в голове выступление продолжалось, хотя мне его и не дали закончить) — и у спортсмена взяли пробу на допинговый контроль, направили её в лабораторию. Анализ ничего не показал, всё чисто. Однако никто не знает, была ли это действительно отрицательная проба, или в лаборатории не смогли определить target analyte, целевое допинговое соединение, которое присутствовало в пробе. Тому есть множество причин: научная — мы не знаем этого соединения или не до конца исследовали метаболизм, техническая — его концентрация была очень низкой. Тогда возникает вопрос к тестирующим организациям, прежде всего к федерациям и национальным антидопинговым агентствам: почему внесоревновательная проба не была отобрана неделю или месяц назад, когда концентрация была достаточно высокой? И аналитическая причина — соединение известно, но его определение сложно или стóит очень дорого, оно не вписывается в первоначальные процедуры тестирования, а требует новейшего оборудования, сложной пробоподготовки и отдельной линии анализа — как, например, длинноцепочечные пептиды или кобальт. Мы помним, что в 1980-е годы мезокарб (Сиднокарб) не вписывался в пять основных процедур, разработанных профессором Манфредом Донике, поэтому его никто не определял. Теперь вопрос: способно ли Всемирное антидопинговое агентство понять и разобраться с этими взаимосвязанными и никак не решаемыми проблемами? Очевидно, что нет, у ВАДА отсутствует мозговой центр, нет квалифицированных экспертов, способных сесть перед специалистами и ответить на неприятные вопросы. Если взять повыше, то такие вещи бессмысленно объяснять Джону Фейхи-Фахи или сэру Крейгу Риди, а для Оливье Рабина это станет концом его десятилетней карьеры. Где ещё он сможет получать такую зарплату и не платить налоги как гражданин Франции, работающий в Канаде. Как хорошо, что Ричард Паунд меня вовремя тормознул, а то я бы наговорил много лишнего и неприятного.
Всё, расходимся! За дверью долгие часы нас ожидали Марсель Сожи и Джорди Сегура, они сразу стали расспрашивать, кто что говорил и чем всё закончилось, но моя голова ещё не остыла, я вспоминал слушания и сожалел, что тогда-то не вставил одну фразу, а в другом месте не привёл важный аргумент. Но ведь ВАДА должно понимать, что нельзя так атаковать и долбить на глазах у всего мира крупнейшую лабораторию мира за три месяца до открытия Олимпийских игр у неё в стране. Однако я устал как собака, к тому же сегодня вечером торжественный обед с невероятной программой, южноафриканские танцы и чудесные вина, и хватит сотый раз обсуждать одно и то же и трепать себе нервы, завтра всё узнаем.
Дисциплинарный комитет обязан объявить решение в течение 24 часов.
12.19 Решение дисциплинарного комитета ВАДА. — Первая аккредитационная проверка олимпийской лаборатории в Сочи
Вообще, 4-я Всемирная конференция ВАДА была невероятно скучной, откуда-то понаехало 1500 участников, все сидели по большим залам и отдельным сессиям и что-то там решали и обсуждали. Бедная пресса оставалась без работы и без новостей, Хайо Зеппельт ходил как деревенский тракторист — в застиранной футболке и весь растрёпанный, чесал голову и думал, что бы ему написать. Короче, тоска беспросветная, никаких хедлайнеров не намечалось. Одно хорошо — что вопрос об отмене пробы Б не поднимался, а то был бы позор на весь мир. Единственной новостью стало ожидаемое избрание сэра Крейга Риди на должность президента, глупость полная, один старый околоспортивный политикан сменил другого старого неспортивного политикана, Джона Фейхи, или Фахи-и-и, как его нараспев прославляли австралийские аборигены.
Весь следующий день оба заместителя министра, Юрий Нагорных и Павел Колобков, жадно ловили кулуарные новости и пытались угадать, какое будет принято решение. При них постоянно вертелась Наталья Желанова. Как хорошо, что мы, директора вадовских лабораторий, жили отдельно, и я в своём роскошном отеле Da Vinci мирно загорал у бассейна, перемежая шампанское с пивом, и приятно потел на жарком африканском солнце — кайф, как в сауне. Из меня постепенно истекали вчерашние красные вина, это шли божественные процессы грешного метаболизма. Как там было у древних философов — всё течёт, и всё из меня? Сколько же я вчера выпил?