Казань! Чемпионат мира по плаванию! Этот город я тоже люблю. Работая на фирме Hewlett-Packard, я часто ездил в Казань в командировки. После выхода фильма Хайо Зеппельта в зарубежной прессе появлялись выступления, что нельзя доверять анализы московскому Антидопинговому центру, но FINA, Международная федерация водных видов спорта, на эти выпады не реагировала. Корнель Маркулеску, отвечавший за допинговый контроль в водных видах спорта, смело заявил корреспонденту, что он не смотрел фильм Зеппельта — и без того дел хватает. В итоге пробы, как и планировали, стали моими: я на один день слетал в Казань, чтобы окончательно согласовать цены и контракт с оргкомитетом. Контракт я подписал любимой ручкой Montblanc Meisterstück, однако казанские ребята оказались на высоте и расписались ручкой Montegrappa. Естественно, наши ручки были чернильными и с золотыми перьями.
Бедный Никита Камаев жаловался на Желанову, она достала его до предела. Меня она тоже утомила, и мы решили провести внезапный внесоревновательный контроль многоборцев — они как раз должны были иметь приличные хвосты анаболиков за два месяца до чемпионата мира IAAF в Пекине. Группа многоборцев находилась на сборах в Чебоксарах, их тренировал Сергей Желанов, отец Натальи, клиент Сергея Португалова и бывший тренер Юрия Нагорных. Никита собирался послать самого надёжного контролёра, которого нельзя было запугать или уломать деньгами на подмену проб. Однако Никите не удалось сохранить в секрете эту командировку, и основные многоборцы, сборники, успели разбежаться. Остались трое чистых ангелочков, которые спокойно сдали мочу. Узнав о внезапном контроле со стороны РУСАДА, президент ВФЛА Валентин Балахничёв разозлился и позвонил министру Мутко, разъяснил, что допинговые контроли должны быть согласованы заранее, чтобы лидеры и звёзды были выведены из-под удара. Обстановка крайне осложнилась, политика всё глубже проникает в спорт, идёт настоящая охота за российскими спортсменами, и нам нельзя допускать новых скандалов. Виталий Мутко разделил озабоченность Балахничёва и довёл свою личную тревогу о будущем лёгкой атлетики до профессора Р. У. Хабриева, начальника Никиты.
„Чтобы такого больше не было! Вам всё понятно?“ — Щёки у Хабриева теперь постоянно горели.
Снова приехали Тьерри Богосян и Осквель Барросо, снова пару дней безо всякого энтузиазма покопались у нас в морозильных комнатах, собрали три ящика с мочой, и мы отправили их в Лозанну. Всего мы отправили в Лозанну 4144 пробы, их повторный анализ выявил восемь положительных результатов.
Параллельно ВАДА продолжало расследование по мотивам скандального фильма Хайо Зеппельта про Юлию Степанову; этим занималась независимая комиссия под руководством Ричарда Паунда, в неё входили Гюнтер Янгер и профессор Ричард Макларен. Комиссия должна была на целую неделю приехать в Москву, чтобы допросить легкоатлетов, тренеров и спортсменов, а также представителей РУСАДА, Антидопингового центра и министерства спорта. Список спортсменов и тренеров был выслан заранее, комиссия предупредила, чтобы все были доступны, а не рассеивались по сборам и соревнованиям. Мы гадали, чего ждать от этой комиссии, и 26 июня собрались у Нагорных обсудить, как быть с „канадской бандой“, как он называл Ричарда Паунда и Ричарда Макларена. Но оказалось, что как раз они не приедут, а работать с нами будут следователи и переводчики.
Весь день 29 июня комиссия провела в РУСАДА, я нервничал и звонил Никите, пытаясь узнать, что они там разнюхивают, но так ничего и не выяснил. На следующий день с утра комиссия побывала у Нагорных и затем пришла ко мне; пять человек допрашивали мой персонал, а мной занялся Гюнтер Янгер. Он проверил несколько комнат в Антидопинговом центре и сказал, что тут везде жучки и прослушки и нам лучше поехать в какой-нибудь ресторан. И мы на три часа засели на веранде в „Лунном дворике“. Некоторые вопросы показались мне странными, причём, по замыслу Гюнтера, самый первый вопрос должен был меня потрясти: сколько у вас золотых кредитных карточек в банке ВТБ? Но я в этом банке ни разу не был, даже не знал, где у него вход, и ни одной его карточки у меня тоже не было. У меня есть две карточки Ситибанка, золотая кредитка и зарплатная дебетовка с солидным овердрафтом — мы все, я и мои сотрудники, много лет обсуживаемся в этом банке. И других карточек у меня нет. Единственное, что меня тогда напрягло, — это вопрос о Евгении Блохине. Они откуда-то узнали, что он приходил в Антидопинговый центр и в РУСАДА. День выдался длинный, но комиссия наконец удалилась, и я пошёл отрапортоваться в Минспорта, к Юрию Нагорных. Завтра комиссия будет работать у него, но по-прежнему было непонятно, чего они хотят.