И Виталик всё писал и писал. А что ему ещё оставалось делать…
16.3 Подготовка и выход моего интервью в The New York Times
ВАДА окончательно лишило аккредитации московский Антидопинговый центр 15 апреля 2016 года. Это конец допингового контроля в России. В ближайшие годы аккредитованной лаборатории в стране не будет. Решение о создании в МГУ новой национальной и независимой лаборатории принять можно, но исполнить нельзя. Даже если за два года подготовить специалиста высокого уровня, тут же встанет вопрос, как его удержать на работе. Он либо сам сбежит, либо его купит солидная лаборатория за границей. И РУСАДА ещё долго будет отправлять пробы на анализ в Лондон, Гент или Кёльн.
Тем временем мы беспросветно запутались с фильмом: как совместить два сюжета, велогонку Брайана и моё бегство с последующим выходом на финальный аккорд, на рассказ о манипуляциях с пробами в Сочи? Навалилось столько работы, что завершение фильма пришлось отложить до конца 2016 года. Но мы осознавали огромную важность нашей информации и понимали, что на нас ляжет невыносимая моральная ответственность, если мы будем скрывать её до наступления зимы, ведь летом должны состояться Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро. И мы решили рассказать обо всём средствам массовой информации. У нас было два варианта, как оповестить весь мир, — телевидение или газета. Мы на один день слетали в Атланту, на переговоры с CNN, но тамошние боссы не решились выпустить такой сюжет в эфир, хотя мне казалось, что для них он должен быть золотой жилой. Увы, они сидели с постными лицами. Почему — выяснилось немного позже, 5 мая, когда было объявлено, что российская компания «Медиа Альянс», на 80 процентов принадлежащая «Национальной Медиа Группе», купила активы американской компании Turner, куда входил и телеканал CNN. Совет директоров «Национальной Медиа Группы» на тот момент возглавляла Алина Кабаева. Всё с вами ясно.
Зато газетчики сразу согласились. Ребекка Руис, корреспондент The New York Times, давно хотела сделать со мной материал о роли допинга в спорте. Ей намекнули, какой информацией я располагаю, подчеркнули, что откладывать больше нельзя, и посоветовали как можно скорее взять у меня интервью. Нам согласовали три дня работы в Лос-Анджелесе, с 4 по 6 мая, и пообещали первую страницу The New York Times, самой влиятельной газеты в мире. Чтобы не запутать и не отпугнуть журналистов, необходимо было представить имеющиеся у меня данные в доступном и понятном виде. Все мои таблицы, текстовые файлы, переписки и фотографии находились в разрозненном и неадаптированном виде: прежде, когда я работал с ними в России, мне и в голову не приходило, что в них будут разбираться другие люди. Вместе с Эндрю Сигманом я стал готовить досье, канву для моего будущего интервью, — ведь мне предстояло рассказать о таком глобальном обмане, какого в истории спорта никогда ещё не было, более того, в который невозможно было поверить. День за днём я сидел и переводил свои файлы — особенно трудно давался перевод переписки, я использовал в ней слова и обороты, способные удивить даже русскоязычных читателей. Требовались подстраничные пояснения, своего рода перевод с русского на русский, чтобы затем перевести всё на английский язык. Наконец стостраничное досье в десяти экземплярах было готово.
Корреспонденты The New York Times Ребекка Руис и Майкл Швирц приехали в Лос-Анджелес и засели за работу. Майкл много лет работал корреспондентом в Москве, немного знал русский и был знаком с российской действительностью. Поначалу они отнеслись к моим словам с недоверием — уж слишком спокойно я рассказывал настолько невероятные вещи; им нужен был хотя бы ещё один свидетель происходившего в Сочи и в Москве. Пятого мая мы пригласили Тимофея и Олега присоединиться к нашему разговору. Естественно, про ночную замену проб в Сочи они ничего не знали и не могли видеть, что происходило по ночам на первом этаже, поскольку работали днём на втором этаже, но «водопроводчика Блохина» в лаборатории в Сочи видели постоянно, хотя во время Игр никаких перебоев с водоснабжением не было. Но самое главное, они подтвердили непрекращающиеся анализы проб мочи из пластиковой тары в Антидопинговом центре и создание банка чистой мочи в ЦСП в Москве у Ирины Родионовой, тестирование моего коктейля и контроль сроков выведения — и регулярные запросы на стероидные профили, когда наступало время подменять грязную мочу. Также была показана руководящая и направляющая роль заместителя министра спорта Ю. Д. Нагорных, подтверждена подлинность нашей переписки по электронной почте. Ребекка и Майкл поверили Тимофею и Олегу, успокоились и уехали готовить публикацию.