Буквально за пару дней до отпуска Семёнов попросил зайти к нему, усадил меня напротив себя и медленно, с гримасами и паузами, словно пропуская непечатные выражения, сообщил, что они — кивнув головой вверх, что означало Госкомспорт, — решили, что в Сеуле тоже будет работать секретная лаборатория. Размещаться лаборатория будет на шикарном круизном лайнере «Михаил Шолохов», который в период проведения Игр будет стоять в Инчоне, в морском порту неподалеку от Сеула. На борту будет штаб советской делегации. Более того, наши советские сборники последние две или три недели будут находиться во Владивостоке, им нужна акклиматизация, поэтому там тоже будет стоять прибор, на нём будет работать Виктор Уралец. Владимир Сизой с остальными приборами будет держать оборону в Москве.
— А что я? — осторожно спросил я Виталия.
— А ты с Юрой Долотиным и Натальей Васюковой будешь работать в Сеуле, — сказал Семёнов.
Долотин был гениальный и невероятный инженер, читавший электронные схемы и чинивший любые приборы, а Наталья была старшим научным сотрудником в группе Сизого. Обалдевший и озадаченный, я испугался за свой отпуск, Вероника мне такого не простит. Но Семёнов сказал, чтобы я подготовил список всего необходимого для работы в Сеуле из расчёта анализа 100 проб — и давай, можешь ехать в свой отпуск.
Список я сделал за два часа, у меня была заготовка на дискете, перечень всего, что мы брали с собой на велогонку в Финляндию, когда работали в лабораторном автобусе. У нас стоял компьютер Olivetti со скрипучим принтером, но удивительно надёжный, и я быстро распечатал список и отдал его Виталию; копию оставил себе, дома надо будет ещё раз по нему внимательно пройтись, вдруг я что-то пропустил. Семёнов сказал, что в конце августа я должен быть во Владивостоке, там грузимся на борт и идём в Сеул на тридцать девять дней, — просто невероятно, ещё утром мне в голову такое не могло прийти! На следующий день я поехал в Госкомспорт за справкой, что меня командируют во Владивосток, город был закрытый, для разрешения на въезд нужна была справка, а разрешение оформлялось в отделении милиции по месту жительства. Просто так купить билет на самолёт было нельзя.
Всё, еду в отпуск! Из отпуска я иногда звонил Семёнову, как у нас было заведено, в итоге он велел мне прилететь в Москву на несколько дней раньше, но спасибо и на этом; своих, Веронику и Василия, я оставил отдыхать до конца срока. Оказалось, надо было срочно заказывать прочные деревянные ящики для оборудования: всё тяжёлое и большое Госкомспорт отправляет во Владивосток военными транспортными самолётами, и как там наши ящики будут бросать или не будут бросать, неизвестно, но ценное оборудование должно быть тщательно упаковано. Мы с Юрой Долотиным стали чертить и прикидывать размеры ящиков, решили, что доска должна быть «сороковка», не тоньше. В лаборатории было тихо, по официальной версии считалось, что оба прибора будут стоять во Владивостоке, а про то, что один прибор установят на судне и повезут в Сеул, остальные сотрудники не знали или делали вид, что не знали.
Но точно никто не знал, когда наши приборы доставят во Владивосток и куда именно, так что Виталий решил отправить меня пораньше — встречать их на месте и сторожить. Мы получили экипировку сборной СССР, две большие синие сумки, и мне уже не терпелось улететь куда подальше. Но меня мучил последний вопрос, тот же самый, что и перед Калгари, и я осторожно задал его Семёнову: как на одном приборе делать гидролизную и свободную фракцию? Виталий сказал, как отрезал: «Ты не первый год в лаборатории, сам должен решать — и отвечать потом за всё. Самая большая ошибка — это задавать вопросы и показывать, что ты в чём-то не уверен или просишь совета. — Семёнов вздохнул. — Запомни, что сейчас тебе никто не поможет, на твои вопросы никто не ответит и ничего не подскажет, однако сделают вывод, что полагаться на тебя нельзя, раз ты не можешь принять решение или сомневаешься в нём».
Мы немного посидели молча. «Как всё непросто, и кругом одни проблемы», — подумал я, но вслух ничего не сказал.
«Если ты перед Играми скажешь, что у нас что-то не определяется или мы не знаем, как это делать, это может вызвать панику. Пожалуйста, — (очень редкое слово для Виталия), — решай сам и ни с кем не обсуждай. Всё сам, от начала и до конца».