В итоге в Атланте российская сборная легко отделалась, отбившись от бромантана, что можно считать большим достижением — всё могло быть гораздо хуже. Была всего одна положительная проба, снова станозолол, его нашли у бегуньи с барьерами Натальи Шеходановой, её готовил Португалов. За лабораторный допинговый контроль отвечал Дон Кетлин, он со своим коллективом работал в Атланте, к ним подключили специалистов из Кёльна для работы на хромассах высокого разрешения для определения следовых количеств анаболических стероидов. Доктор Стив Хорнинг, классный специалист, нашёл четыре положительные пробы — это был тот самый долгоживущий метаболит метандростенолона, на определении которого так прославился Кёльн. Но тут случилось непредвиденное. Доктор Патрик Шамаш, новоиспечённый медицинский и научный директор МОК (раньше про такую должность никто не слышал), решил, что найденный метаболит, 17-эпиметиндиол, «недостаточно хорошо охарактеризован и документирован» с точки зрения доказательной базы, и постановил не объявлять положительные пробы с метандростенолоном. Доктор Патрик Шамаш отвечал за медицину и допинговый контроль во время проведения Олимпийских зимних игр в Альбервиле в 1992 году. На следующий год принц Александр де Мерод, постепенно отходивший от ежедневных дел и забот из-за ухудшения здоровья, назначил его медицинским и научным директором МОК, после чего карьера Патрика стремительно пошла в гору.
Дона Кетлина это разозлило и расстроило на всю жизнь. Мало того, что во время Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1984 году пропали сопроводительные документы и 9 или 10 положительных проб не были объявлены, так теперь и в Атланте снова происходит неразбериха. Шесть положительных проб с бромантаном отменили, русские в суде от него отбились, а тут ещё Патрик Шамаш наложил вето на положительные пробы с метандростенолоном.
Кетлину постоянно не везло с Олимпийскими играми.
7.4 Совещание в Лозанне и претензии к Семёнову. — Убийство Сыча. — Закрытие московского офиса Hewlett-Packard
Новый, 1997 год принёс серьёзные проблемы. Я почувствовал, что старею — из-за постоянного сидения за компьютером, езды по пробкам на автомобиле в ногах стал появляться неприятный застой; даже немного побегав, я не ощущал восстановления в течение нескольких дней. Мышцы ног восстанавливаются, когда встряхиваются при ходьбе или беге трусцой, сидячее положение для них не подходит. Настоящий бегун либо бежит, либо лежит и отдыхает. И почему-то правая нога у меня стала слабее левой — раньше я на бегу свободно прыгал через лужи и канавы с любой ноги, а теперь мог только с левой. И веса я набрал килограммов пять, трусы для бега стали внатяжку, и джинсы прежнего размера перестали налезать.
Вновь, после трёхлетнего перерыва, я приехал в Кёльн как представитель крупной фирмы, в отличном костюме и на новой прокатной машине, рассказал про новые возможности хромато-масс-спектрометра. Ежегодный семинар, теперь можно считать симпозиум, получил имя в честь Манфреда Донике, и был учрежден Приз Донике за лучшую научную работу в области допингового контроля. Семёнова и Болотова (они приехали позже) я встретил на машине в аэропорту в Дюссельдорфе и привёз в гостиницу — ведь они мои клиенты, вот-вот должны купить два новых прибора. Как раз тогда в Кёльне, во время симпозиума, Петер Хеммерсбах, директор лаборатории в Осло, нашёл бромантан на чемпионате мира по лыжным гонкам в Норвегии, в Тронхейме. Оказалось, что попалась наша шестикратная олимпийская чемпионка Любовь Егорова. Порой диву даёшься, как так можно — ведь совсем недавно еле-еле отбились от бромантана в Атланте, и вот на́ тебе снова! На этот раз уже всё, настоящая дисквалификация: Егорова выиграла пятикилометровую гонку — и вернула золотую медаль. Отбыв дисквалификацию, она вернулась в большой спорт, но новых успехов уже не добилась.
В апреле принц Александр де Мерод пригласил всех директоров лабораторий на совещание в Лозанну. Какой удивительный контраст по сравнению с совещанием в Риме, где мы вдвоём с Семёновым ютились в конуре, — теперь у каждого был свой номер в Гранд-Палас-отеле, где проживают члены МОК. Это была роскошная пятизвёздочная гостиница с видом на Женевское озеро и невероятно вкусными завтраками, с утра от одного запаха еды у меня кружилась голова и ощущался невероятный голод. Во время совещания я старательно переводил Семёнову всё, что обсуждалось, а также возникавшие к нему вопросы. Атмосфера стала постепенно накаляться, претензии к Семёнову накопились серьёзные: почему он, будучи опытным борцом с допингом и директором лаборатории с многолетним стажем, вовремя не оповестил медицинскую комиссию МОК о применении и распространении новых допинговых соединений — бромантана и карфедона? В итоге это привело к неприятному для всех сторон скандалу во время Олимпийских игр в Атланте и нанесло ущерб репутации медицинской комиссии и МОК в целом: неожиданное поражение в арбитражном суде было воспринято весьма болезненно.