— Так этот змей знает, что нам некуда деваться, вот и дерет!
— Пользуется своей властью, — поддакнул Дмитрук.
Трошин остановился так внезапно, что его приятель даже растерянно взглянул, не наткнулся ли тот на какое-то препятствие.
— Не на тех напал! — с прежней злостью проговорил Трошин. — Айда в милицию!
— Ополоумел?! — испуганно отпрянул Дмитрук.
— Да сколько с нас можно шкуру драть! Не своим, что ли, хребтом зарабатываем, чтобы всяким паскудам отдавать? Пошли!
— Самих же и посадят!
— Это за что? — хмыкнул Трошин.
— Тысячу-то дать собирался, — язвительно напомнил Дмитрук.
— А мы про то не скажем.
Дмитрук посмотрел недоверчиво:
— А как на бугра выйдут?
— Он не дурак. И Ефимов этот язык будет за зубами держать.
Дмитрук забежал вперед, попросил:
— Слушай, ну ее к лешему, милицию! Пойдем, сунем эти две штуки и спокойно закончим работу, а?
Трошин обошел его, зашагал широкими шагами. Приостановившись, бросил:
— Один пойду!
Дмитрук послушно поплелся следом.
Старший оперуполномоченный Шелехов зашел в дежурную часть. Вид у него был такой, словно он заглянул сюда мимоходом: поговорить о погоде, спросить у сидящего за пультом капитана о настроении, перекинуться новостями. Но небольшие, близко посаженные глаза Виктора Григорьевича хоть и вскользь, но цепко окинули переминающихся в нерешительности мужчин.
Они стояли у окна и старались не смотреть друг на друга, как малознакомые люди, оказавшиеся один на один в узкой кабине лифта и не знающие, стоит ли здороваться или удобнее отделаться молчанием.
Облокачиваясь на пульт, Шелехов поинтересовался:
— Соскучились без меня?
Дежурный, не отрываясь от журнала, куда вносил какую-то запись, ответил:
— Безумно... Вот двое граждан пришли. Как раз по твоему ведомству заявление сделать желают. Ты, Виктор, поговори с ними...
Только закончив фразу, он поднял голову и кивнул на мужчин. Те разом поглядели на оперуполномоченного, потом на дежурного. По их лицам было видно, что невысокая щуплая фигура Шелехова, который к тому же был не в форме, а в светлом костюме спортивного покроя, не вызвала в их душах особого доверия. Догадавшись о причинах заминки, дежурный строго сказал:
— Ваше заявление я зарегистрировал. Все дальнейшие вопросы решайте с товарищем майором.
Шелехов невольно улыбнулся, уж очень озадаченно уставились на него мужчины.
— Не похож? — спросил он.
Не дожидаясь ответа, взял у дежурного написанное старательным почерком заявление, пробежал глазами, глядя на мужчину, который смотрел смелее, предложил:
— Не возражаете, если мы сначала с вами побеседуем, а потом с Дмитруком? Пройдемте в мой кабинет.
Трошину стало не по себе от проницательности майора и его немигающего взгляда. Неприятным ему показался и жидкий кок черных волос Шелехова. Словно желая исправить впечатление, оперативник коротким движением пригладил волосы, улыбнулся мягче:
— Пойдемте.
В кабинете он усадил Трошина напротив своего стола, попросил рассказать, как все произошло. Тот с удивлением уловил в его голосе доброжелательные интонации, ответил с видным облегчением:
— Дурацкая история... Стыдно даже идти было... Короче, мы в одном совхозе подрядились элеватор строить...
— Подрядились? — негромко переспросил Шелехов.
— Бригада у нас... строительная.
— По договору работаете?
— Ну да, — подтвердил Трошин и поморщился: — Если хотите, калымщики мы...
— Пока у меня нет оснований вас осуждать, — спокойно отреагировал Шелехов.
Трошин дернул плечом:
— Да я так... Многим почему-то кажется, что мы только и думаем, как бы у государства урвать, как бы объегорить... Короче, со стройматериалами трудно...
— У совхоза фондов нет, — подсказал Шелехов.
— Ну да... — кивнул Трошин. — Вот наш бригадир и договорился в монтажно-наладочном управлении «Сибспецмонтаж» насчет уголка и труб... А сам, значит, в больницу попал с аппендицитом... Нам поручил съездить. Дозвонились мы до этого Ефимова, на сегодня встречу назначили... Пришли... А он, зараза, с нас две тысячи запросил... Вот мы и подались к вам... Чтобы, значит, пресечь подобное безобразие...
— Две тысячи? За сколько же тонн?
— За двадцать...
— Дороговато, — покачал головой Шелехов. — А бригадир сколько сказал дать?
Трошин на секунду замер, на его скулах заиграли желваки, но тут же ответил: