— Пахнет хорошо, — говорит папа, когда мы впускаем Уилла в квартиру. Под «впускаем», я имею в виду, позволяем ему втиснуться внутрь. Теперь, когда нас четверо, ещё и обезьяна с собакой, находиться здесь невозможно. Одному из нас придется уйти. Я просто не хочу, чтобы это был Уилл. Или, если он уедет, я хочу, чтобы мы пошли с ним.
Угу, иногда не помешает думать головой, Шел. Это ж надо додуматься, пригласить большого, сильного мужчину на обед.
Хотя это означает, что ему придется провести определённое время с моими родителями, и, как я уже сказала ранее в глубине своего разума, не уверена, что это такая уж хорошая идея. Хочу сказать, вещи типа клаксона по-своему очаровательны, но если они вытащат большие резиновые туфли...
И знаете, у них ведь есть с собой, по крайней мере, одна пара. Лежит где-то, припрятанная.
— Я сказал Шел, что привезу ей из Японии терияки, — улыбается Уилл, пока мой папа разглядывает его с этим слегка вопросительным взглядом, характерным для мужчин, у которых складывается впечатление, что их дочь кувыркается с этим парнем. — Сказал же, что привезу его тёплым, — шепчет он мне на ухо. Боже, да он просто волшебник.
— Как ты это провернул? — изумившись, спрашиваю я.
— Взял его в двух кварталах отсюда в «Литл Токио», — улыбается он и подмигивает, — судя по всему, им не нравится, когда на борт проносят еду. Как я недавно узнал.
— Но ты вспомнил, — да не собираюсь я падать в обморок из-за куриного терияки. Если это терияки с говядиной, что ж, сделка отменяется. У меня уже кружится голова. — Не знала, что ты вернулся.
— Сделка закрылась раньше, чем мы ожидали. Было кое-что, о чем нужно позаботиться дома, — мое сердце и либидо пускаются в пляс. — Например, Амелия.
Конечно, его дочь. Успокойся, Шел. Не смущай себя.
— Плюс, мне нужно было доставить кое что, — его глаза медленно следуют по моему телу вверх и вниз, ведь здесь мои предки. Но, господи боже, в одном коротком взгляде можно уловить много, очень много желания.
Говори, Шел. Скажи что-нибудь, только не «трахни меня под обезьяньей клеткой» или «хммммм».
— Мы, э-э-э, отправляемся на ужин, — вот так просто. Не волнуйся, Шел. — Хочешь к нам присоединиться? — Теперь он собирается сказать «нет», потому что уже хорошо разглядел папу. Или понимает, что его ожидаемая ночь секса после терияки отменена, так в чем смысл даже находиться здесь? Или ему станет неловко, когда он осмотрится в моей тесной квартире, увидит обезьянку, качающуюся в клетке, и придет к выводу, что все это слишком странно. Это все слишком странно. Ты не можешь привезти Амелию сюда. На самом деле, он, должно быть, сейчас расстается со мной.
И тут он говорит:
— С удовольствием. И у нас будет возможность поговорить. Мистер Ричардсон? — говорит он, указывая на папу и как бы спрашивая: нормально, если я буду называть вас вот так.
Папе это нравится, потому что он отмахивается.
— Пожалуйста. Зови меня Стив. Или Бонко, — глаза папы загораются. Он любит персонаж Бонко, думаю, иногда даже слишком сильно.
Мама внимательно рассматривает Уилла, и я прям-таки ощущаю, что это конец. Он подумает, что все это странно, и он скорчит гримасу, и на этом все. Я чувствую, что...
— Мне нравится Бонко. Говорит об определенном вкусе, — Уилл жмет руку моему отцу, и теперь, когда кто-то присоединился к его безумию, отец в восторге.
— Знаете, у моего ребенка скоро день рождения. Как думаете, какое развлечение подойдет группе одиннадцатилетних детей? — Уилл спрашивает моих родителей, когда мы все протискиваемся в дверь. Пять баксов, что ответ будет - клоуны, и я надеюсь, что этим советом он не воспользуется.
Но он поинтересовался их бизнесом, и не посчитал Бонко странным. А значит, для них он король.
И когда мы идем в ресторан, я понимаю, что чувствую легкое головокружение. Уилл не просто приехал в мою квартиру на секс-фестиваль с терияки. Он хочет поужинать с моими родителями. Он хочет, просто провести время со мной, и в течение двух часов обсуждать животных на воздушном шаре.
Не думаю, что это интрижка, и полагаю, мне это определенно нравится.
— Итак, — говорит Уилл, когда мы садимся в его машину, сиденья согреваются и двигатель урчит. Между нами остатки еды, очень вкусный морской окунь, завернутый в форме лебедя из фольги. — Ты не шутила о своих родителях.
— Я никогда не вру, сэр, — говорю я, добавляя драматичного акцента для эффекта. Представьте себе, что русский шпион встречает правильную английскую графиню. Я даже не знаю, как это звучит. — Все, что я делаю, это пью, чтобы забыться.