Тишина была спокойной и мирной, и солдаты в кузове, привалившись друг к другу, дремали. Василенок напряженно держал на коленях девочку, и Виктору, сидевшему у стенки кабины, видны были в застекленное оконце его одеревеневшая спина и остро торчащий локоть.
Постепенно фигура Василенка расплылась, кабину затопила темнота, и только покачивающаяся, подпрыгивающая голова Василенка смутно белела на уровне запылившегося оконца.
Не зажигая фар, все медленнее и медленнее ползла машина проселком и наконец встала. Шофер клацнул дверцей, возник над бортом грузовика.
— Не вижу дороги.
— Подфарники включи, — неуверенно подсказал кто-то.
Шофер обрезал его молчанием и повторил!
— Ни черта не вижу! Что делать?
— Останавливаться нельзя. — Виктор узнал голос кудрявого парня. — Если верить карте, до ближней деревни километров десять. Надо ее ночью пройти: может, там немцы...
— Разве что пешим, — враз поугрюмел шофер. — А так — застрянем. Или в лесину врежемся.
Солдаты повставали с мест, Виктор под полой шинели чиркнул спичкой.
Шофер подождал ответа и с малой надеждой проговорил:
— Горючего-то еще хватит.
И все поняли, как жалко ему свою обшарпанную, побитую полуторку и каким неприкаянным, беспомощным почувствует он себя, когда придется оставить машину.
— Нас... вместе мобилизовали, — как о человеке, сказал он о грузовике. — В эмтээсе работал. Мобилизовали и сразу — на передовую. А передовая-то от наших мест была...
Он вздохнул и замолчал: видно, совсем рядом была от его МТС передовая.
Виктор, затягиваясь спрятанным в кулаке окурком, все смотрел в оконце на едва маячившее белое пятно. И когда шофер безнадежно спрыгнул на землю, перемахнул борт за ним следом.
— Слушай, — остановил Виктор шофера, возившегося под сиденьем. — Один пусть пойдет впереди и что-нибудь белое себе на спину накинет. Понимаешь?
— А то! — бойко откликнулся шофер. — Парни! — постучал он по кузову. — Скидывай кто рубаху! Я свою на бинты сполосовал.
— Не надо рубаху, — сказал кудрявый парень и, повозившись в сумке из-под противогаза, прошел вперед по дороге.
— Видно? — крикнул он приглушенно.
И все увидели в кромешной и плотной мгле движущееся белое пятно.
— Хорош! — сорвался на крик обрадованный шофер и, включив малую скорость, подъехал к пятну вплотную.
— Не сомни только, — пошутил парень.
— Дви-нули! — не приняв шутки, скомандовал шофер.
— Постой! Значит, так, — распорядился кудрявый. — Всем в кузове спать! Через час меняться.
— Решение верное, — по-командирски поощрил Виктор и тронул белую тряпку, повязанную парнем через плечо на манер чемпионской ленты.
— Орден чистой портянки, — на улыбке пояснил парень. — Прикажете идти?
Они так и шли, меняясь, впереди машины, у самого ее радиатора, и шофер, изнемогая от усталости, тянул свою полуторку на самых малых оборотах. Когда стали попадаться признаки близкого жилья — зароды сена, штабеля заготовленных дров, — поехали еще осторожнее. В кузове перестали дремать и сторожко смотрели в черноту ночи, сжавшую со всех сторон медленный, по-черепашьи ползущий грузовичок.
Шедший впереди постучал по радиатору, остановил машину. Сказал в кузов:
— Развилка. Карту бы поглядеть.
По карте выходило, что около развилки — чуть поодаль — кончался лес, дорога шла полем и вела к какому-то селению, обозначенному едва заметным кружочком. Название стояло на сгибе потрепанной карты, и от него не осталось ни одной буквы.
Машину свели с дороги, стянули над ней две молодые березы — голые, но ветвистые. Следы от скатов закидали хворостом. Оставили в лесу — в стороне от машины — шофера, Василенка с девочкой и Спиридонова, едва не стонавшего от резкой боли в руке, И, держась обочь дороги, пошли к месту, обозначенному на карте черным кружком.
Селение оказалось большой справной деревней, обнесенной, как все деревни в этих краях, длинными жердяными пряслами. Было безлюдно и тихо, и угрюмые в ночи — без единого огонька — добротные пятистенки выглядели пустыми, давно покинутыми.
Виктор оставил солдат за полуразобранным колодезным срубом, подошел к ближнему дому, потолкался в наглухо запертые ворота, приник к закрытому ставню. Осторожно постучал и, вскинув трофейный автомат, отступил в кусты палисадника.