Герцог прожег меня испытующим взглядом.
- В своем имении?
Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье! Я опять оговорилась. Герцог - это не Кипар Белый, который только по-отечески пожурит и посоветует быть реалистичней в своих желаниях, Раумский может и в Совет доложить.
- Я имела в виду, имение моей семьи, оно принадлежало моим родителям, а после их гибели его унаследовал мой брат Шантель, - затараторила я. - Конечно, я не могла подразумевать, что владею землей вопреки Запрету.
- Славно, славно, - не убежденным тоном произнес Бьюк Раумский. - Я рад, что вы не из тех магов-бунтовщиков, которые требуют отмены Запретов, принятия магов на государственные посты и прочего. Они порой приносят нам большие неприятности. Я на секунду засомневался, не увидев на вас знака принадлежности к чародеям.
Мои руки взметнулись к горлу. Неужели я стянула медальон вместе с рубашкой? Нет, вот же он. Я за шнурок вытянула 'змеиный глаз' из-за шиворота и чуть было не ткнула им в лицо герцогу.
- Я выполняю Запреты, - отрывисто и зло заявила я. - Я не считаю, что все они справедливы, но я не участвую в терактах, устроенных бунтовщиками, потому что такими мерами Запретов только больше станет. Я не нарушаю законы и работаю на совесть, можете это проверить в любое время.
- Я и не думал вас обидеть, - примиряюще поднял руки герцог. - Но вы живете и работаете в тесном контакте с моим сыном, и я хотел быть уверен, в вашей лояльности. Особенно в наше неспокойное время.
- Лорд Тайрен может рассчитывать на мою помощь и поддержку в любое время, - как-то слишком горячо произнесла я и прикусила язык. Идиотка! Мне следовало сказать, что я поддерживаю самого герцога, а не его сына. Мои слова прозвучали так...
- Я надеюсь, что это так, - кивнул герцог, словно и не заметив двусмысленности моих слов. Как же, от старого политикана не ускользнет ничего, ни мои слова, ни интонация, с которой они произнесены. А все из-за моих глупых размышлений о поцелуях и герцогинях. Да провались все пропадом, дайте несчастной магичке каплю свободы хотя бы в мыслях!
Глава 8.
Все четыре дня до возвращения Тайрена я избегала герцога всеми возможными силами после всей той чуши, которую я наговорила ему. Если бы это было собеседование при приеме на работу, то мне пришлось бы искать другую вакансию. Я начала завтракать ни свет ни заря вместе со слугами на кухне, а потом уезжала на весь день. За эти несколько дней я натерла седлом мозоли в таких местах, о которых обычно не задумываешься, пока там все в порядке. Зато на подведомственном мне участке воцарился мир и покой.
Я съездила к тому таинственному колодцу, к которому когда-то провожал меня Тайрен. Смелый маг отправился бы туда безлунной ночью и подкараулил девочку-призрака, а может даже смог бы изловить эту невидаль. Я была магом умным, поэтому к жуткому колодцу явилась на утро после такой ночи, увешанная амулетами.
Битых два часа я искала следы нежити, покрывшись дюжиной царапин от зарослей малины, сквозь которые мне пришлось продираться. Еще полдня расспрашивала очевидцев, которых сначала требовалось догнать. Выяснилось, что без успокаивающего крестьян присутствия Севилы, деревенские жители не спешили идти на контакт с малознакомой колдуньей. Я привыкла к недоверию, но теперь от меня откровенно шарахались. Двое сказались немыми. Так и сказали:
- А я, того, немой я. С рождения.
Одна девушка убежала с визгом, уронив ведра с водой мне под ноги. А старухи, пугалами сидящие на лавках перед домами, были малоинформативны.
Но кое-какие сведения я получила, и если верить селянам, то злобный черноволосый дух уже забрал половину деревни, в основном знакомых чьих-то знакомых, а тот, кто заглядывал в колодец, умирал через семь дней. Местная ребятня, разумеется, хоть по разику, но заглянула в смертельный колодец и выглядела живее всех живых, но у каждого пойманного мной ребенка был знакомый, чей брат умер из-за колодца. Я на всякий случай провела обряд запечатывания, но по моему экспертному мнению, самое страшное, что водилось на дне колодца - это лягушки, чье заунывное квакание эхо причудливо преображало в потусторонние стоны и вопли.
На следующий день на выезде из герцогского замка меня перехватил гонец из Семи Ключей, совсем юный паренек на лошадке с лохматой шкурой, которая по виду больше годилась для водовозной телеги, чем для многочасовых скачек по срочным поручениям. Паренек цепким взглядом обшарил мою грудь, но интересовали его не мои скромные прелести, а 'змеиный глаз' на шнурке. Удостоверившись в моей волшебности, гонец протянул мне конверт.
- Госпожа чародейка, срочное письмо от знахаря Вернома из города. У них какая-то беда приключилась, требуется подмога.
Я сломала печать и пробежала глазами по скачущим строчкам. Почерк свидетельствовал об авторстве письма лучше любых печатей, только у целителей он настолько неразборчивый. Шевеля губами и наморщив лоб, я по слогам, как малограмотная, прочла записку. В Семи Ключах произошло убийство, и мастеру Верному требовался светлый маг, чтобы затереть эманации насилия и изгнать возможное привидение жертвы.
- Я разберусь, - кивнула я гонцу. - Можешь сходить на кухню и перекусить перед обратной дорогой.
Паренек просиял, как начищенный пятак, и направился к входу для слуг, а я развернула Тумана к Семи Ключам.
Туман, очевидно, знал дорогу лучше меня, поэтому я отпустила поводья, позволив ему бодро рысить по его собственному усмотрению. Таким темпом мы доберемся до Семи Ключей еще до полудня. Может быть, мне удастся побыстрее разобраться с этим делом в городе, и останется время окунуться в горячий источник. Или стоит заночевать в городе, а завтра устроить себе выходной? Увы, у меня в кармане печально позвякивал десяток монет, а без туго набитого кошелька в месте, живущем за счет туристов-толстосумов, делать нечего.
Севила рассказывала мне, что источник Белой Девы посещали девушки, которые хотели выйти замуж. Целебные воды ключа делали кожу нежной, шелковой, способствовали сбросу лишнего объема с талии и бедер, а грудь, наоборот, после купания увеличивалась. Этот феномен стоило бы изучить поближе. Исключительно с научной точки зрения.
В городке царила привычная для этого места суета. Пожалуй, Вышеград был пошумнее, но в яркости и пестроте он однозначно проигрывал. Приезжие соревновались друг с другом в вычурности нарядов, в глазах рябило от разноцветных вывесок забегаловок и магазинчиков, полосатых шатров торговых палаток и мелькающих тут и там в толпе цветастых шалей и юбок уличных гадалок и вытертых лохмотьев попрошаек.
Мне пришлось спешиться и оставить коня у платной коновязи, где я разжилась сведениями о том, где мне найти мастера Вернома, и здоровенной лепешкой с овечьим сыром от проходящей мимо торговки. Жуя на ходу, я направилась в указанном направлении, вертя головой и разглядывая все вокруг. За несколько недель в 'Златогорном' я привыкла к сельской неспешности и умиротворенности, поэтому гам и мельтешение погрузили меня в своего рода транс.
Пока я разглядывала многослойное и пышное, как торт с кремовыми завитушками, одеяние какой-то знатной дамы, шествовавшей с целым кортежем из слуг и компаньонок, в меня врезался зазывала харчевни. Он повернулся ко мне со зверской рожей, собираясь наорать на растяпу, но заметив знак чародейства, так и прыснул с моего пути. Я погладила медальон кончиком пальца, как зверька. Хоть какая-то от него польза.
Дом мага я заметила издалека. Он сильно выбивался из городской эстетики, представляя собой небольшую, всего в три этажа, башенку с высоченным шпилем, на котором развевался флажок с изображением 'змеиного глаза'. Дворик вместо клумб или огорода был усажен травами, многие из которых я узнала, но некоторые поставили меня в затруднительное положение. Я же сдала 'Травоведение' на отлично, мне следовало бы помнить все растущие в нашем королевстве целебные растения. Но вот этот цветок с мохнатым стебельком упорно не поддавался идентификации. И те широкие листья с фиолетовыми прожилками вспоминались с трудом. Кажется, я видела нечто похожее в школьном травнике, и если память меня не подводит, то растет это заморское чудо только в пустынях.