Что за неповиновение! Еще не хватало материализоваться неизвестно где, как попало рассеяв свою сущность. Хозяйка сгруппировалась, закрыв голову, и попыталась откатиться в сторону. Но земли не было. Ее швыряло, как тряпичную куклу, и что самое ужасное — кукла эта становилась все тяжелее, все материальнее.
Неужели Игра пыталась ее убить? Неужели она играла слишком часто, так расточительно напитывала Игру своим Разумом, что та начала осознавать себя?
Хозяйка судорожно пыталась овладеть своим телом в неожиданно жестких потоках воздуха, прикидывая, чей сейчас ход. Неужели вступило третье лицо? Все ли еще правила имеют здесь власть? Правила, которые придумала она!
От удара о землю пришла самая настоящая физическая боль. Плохо. Очень плохо. Женщина посмотрела наверх, где ураган по-прежнему трепал вырванные из ее сущности куски. Невыносимое желание рвануться туда и по крупицам собрать расплескавшуюся себя, не отдавая ни капли, заволокли разум. Это были чуждые новые чувства, совсем не свойственные ей.
От гнева она утратила концентрацию. По миру пошла рябь. В два вдоха все было кончено.
Надсадно болела голова, глаза рвались из орбит. Форсированный выход дался нелегко. Утраченная часть себя отозвалась в душе сосущей пустотой. Доигралась.
То, что Город Теней живой — совсем не новость. Но вот то, что он потихоньку обретает сознание — повод для опасений.
Каждая реальность — проекция чьего-то разума. Это информационное пространство, которое создатель использует как хранилище своих идей, как зал созерцания воспоминаний, террариум страхов и сомнений. Город Теней - старая хозяйская шкатулка, слишком компактная для того, чтобы считаться отдельной вселенной. Ну что за вселенная, состоящая из единственного города, да и то с большинством кварталов, постоянно сокрытыми туманом?
Но ключевое слово — “старая”. А старые вещи, как известно, со временем накапливают историю, становясь антиквариатом, затем реликтом, а потом и вовсе артефактом. И тогда они начинают влиять на окружающее.
Постепенно эгрегор Города вырос из пределов хозяйского разума так, как дитя вырастает сначала из ползунков, а затем и из родительской опеки. Город начал путешествовать. Дрейфовать, будто ковчег, по океану миров, временных узлов и вероятностей. И однажды в нем стали появляться живые люди. Не те фантомы, которых создавала Хозяйка, а настоящие люди, совсем незнакомые ей.
В основном, это были сущие дети. Молодые люди до двадцати лет. Они то появлялись, то исчезали, но некоторые все же остались насовсем. У Хозяйки не было ни времени, ни желания знакомиться с новообретенным населением, поэтому пришельцам ничто не мешало, кроме как особенностей самого Города. Но и с этим можно было ужиться.
Человек — любопытное существо, и со временем людские происки начали докучать. Гости начали задаваться вопросом, что такое Город. Кто его владыка, по какому принципу устроена топография улиц, чем вызваны приливы и отливы тумана… Вопросы роились тучами и сбивали искателей в группки единомышленников. Стихийно образовалось несколько лагерей: условные Темные, которые связывали природу Города с запретным искусством и стремились его постичь. Еще были Логики, которые старались объяснить происходящее с точки зрения дедукции. Вписать Город в некую матмодель, вычисляемую и предсказуемую картину мира. Наверное, чтобы поскорее объяснить для себя окружающее и не сойти с ума от постоянного ощущения опасности. Их можно понять: в чужом Разуме черт ногу сломит.
И третьи — Отшельники, которых практически невозможно встретить. Они избегали всего живого и, кажется, полностью растворились в Городе, став практически незримыми. Это были личности вроде Коллекционера, Смотрителя, Проводника. Они нравились Хозяйке больше всех, потому что не нуждались ни в монархах, ни божествах. А еще никогда не собирались в группы и не создавали проблем.
Периодически первые два объединения устраивали между собой баталии. Они повсюду искали смысл. Естественно, их личные религии и боги не могли поладить между собой. Кроме того, всем необходим архетип Хозяина, Короля. Того, кто в ответе за все это. Такова человеческая природа — она создает “нечто, что свыше” и наделяет его мнимой властью, чтобы было спокойнее. Упорядоченнее. Привычнее.
Это был первый раз, когда гости вынудили Хозяйку считаться с собой и соответствовать своим представлениям. Ей пришлось являться к поданным такой, какой они хотели ее видеть. Хозяев в городе развелось много: Хозяин-Тень, Хозяйка Имения, Дома Судьбы, Борделя и чего угодно еще...
К Темным она приходила в виде клубящейся первородной тьмой Тени. Неопределенного пола, но все же больше склоняющегося к мужскому. Уж какой Темные ее себе вообразили.
К Логикам являлась в виде Мадам — кровожадной сердцеедки. К счастью, эта часть населения не слишком нуждалась в вожде, поэтому Хозяйка легко отделалась, делегировав большую часть полномочий смотрительнице Имения, как ее там зовут... Джульетте.
Хозяйка подыгрывала человеческим теориям и догадкам, режиссировала страшилки с чудовищами из подземелий — в общем, делала все, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не мешало.
Ей, конечно, следовало быть ответственнее и дальновиднее. Потому что за этими спектаклями она упустила самое главное: люди привнесли в Город свои желания и страхи, идеи, воспоминания, впечатления. Одним словом, чувственный опыт. И Город пил его, усваивал, и рос. Пока наконец не начал осознавать себя. И сознание это, судя по Игре, оказалось несколько враждебным к своей создательнице. Оно жаждало сбросить навязанное чужим разумом иго. Протестовало против любого подчинения и контроля. Как ребячески! Дитятко так разбушевалось, что едва не прибило мамочку.
Хозяйка восстала из кресла и вернулась к столу. Расклад был таким, каким она его оставила. Катастрофа никак не отразилась на благородной гладкости полированного стола и бамбуковых палочек. Играющая вынула Дом Красных Стекол из вина и задумчиво слизнула капли, стекающие с основания фигурки. Она затеяла эту Игру, чтобы оценить обстановку и принять решение. Благодаря неожиданностям, информации для анализа было предостаточно.
Первым делом, нужно выяснить, кто на нее напал. Хозяйка восстановила в разуме последние события, прокрутив их в обратном порядке. В том месте, где ураган вырвал из нее часть сущности, ее передернуло. Вот, наконец, эпизод, в котором она вынырнула из реки, а затем оказалась захвачена пространством подоспевшей карты. Женщина углубилась в воспоминание, внимательно разглядывая диверсанта.
Это был рисунок, рассеченный надвое. Одна его половина изображала русоволосого кареглазого мужчину средних лет, левый рукав пиджака пуст. Другая половина обладала синюшной потрескавшейся кожей, выпуклым красным глазом и четырехпалой рукой с чешуйками на фалангах. Это было единственное существо, которое вложило в Город не меньше, чем она сама.
Мастер.