— Она вмешалась в наше сознание?
— Правильно. Но что конкретно сделала самая обычная девочка Николь? Что вообще могут сделать люди? Во-первых, она заселила Город своими мыслеобразами. Никто из поселенцев ранее не позволял себе здесь зазноб из далекого прошлого. Но Николь не скупясь поселила здесь проекции своих родителей и даже бабушки!
Мастеру яриться было как с горы катиться. Он набирал обороты, будто хотел взорваться и окатить все вокруг кипящей желчью. Полная его противоположность — спокойная и преисполненная достоинства Хозяйка вышла из купальни, завернувшись в мягкий туман, как в банный халат.
— Власть творить фантомы принадлежит только нам. Откуда такие таланты у обычной девочки?
— Она бездумно меняет неписаные правила, не подозревая о последствиях. Не имея в своем мозге даже понятия об архитектурных чертежах, инженерных расчетах, по которым мной была выверена каждая пылинка, каждая бабочка в этом Городе! Вот тебе еще отличная новость: скоро будет свадьба! А это означает, что у нас появится такое понятие как демография. Как тебе понравится десяток детишек, рожденных прямо здесь, а? Ты хоть помнишь, кто это такие?
Хозяйка бесстрастно выдала ему ликбез, будто аудиоэнциклопедия. Ей было не трудно обратиться к ментальным архивам и зачитать вслух собственные записи Мастера.
— Ребенок — чистейший сгусток неуправляемой энергии, жадно вбирающий в себя все. Маленький варвар, который безжалостно изорвет на клочки бесценный фолиант, уникальное полотно, если только оно попадется к нему в руки… В своей жажде познания дети ненасытны и бесконтрольны. Никакая магия, никакие правила с детьми не работают, если дети просто не верят в них. А верят во что-то свое, которое тут же встает на равных с окружающим миром… В Городе никогда не было детей, мы сделали все ради этого.
— Абсолютно верно, — обрадовался Мастер, приняв цитату своих собственных слов за личное мнение собеседницы. — И если какому-то ребенку вздумается представить, что Город стоит вверх дном, посередине него вулкан, а в вулкане кактус, а в кактусе мармеладный дракон, исторгающий реки сладкой сгущенки, а мы с тобой — розовые зайчики, то так тому и быть, уверяю тебя! И ничего не останется от нашей многолетней ювелирной работы, совершенствования каждой детали, каждого завихрения тумана.
Страшная догадка зашевелилась в воспоминаниях Хозяйки о чем-то, чего она тогда не удостоила своего внимания. Она позволила себе почувствовать осуждение.
— Именно поэтому Инквизиторы встречали и целовали всех девушек, едва те появлялись? Они были детородного возраста… и все погибли?..
Мастер ответил не сразу.
— Я не кровожаден. Но как еще было уберечь…
Хозяйка прервала его:
— Ты предпочитаешь резать на корню. Очень медицинский подход. Вырезать опухоль вместе со всем органом, да? Как видишь, это не сработало.
— Не тебе винить меня! Ты не хочешь ничего видеть и знать, не хочешь принимать участия в жизни нашего детища, прячешься ото всех, боясь, что твое творение предъявит тебе счет и обязанности! Но я сказал, Инь: ты не можешь прятаться вечно. Непрочитанные книги умеют мстить!
Хозяйка не реагировала.
— Что, не действует? — взвился Мастер, вновь наполняясь злостью. Он с ног сбился, ища способы проникнуть сюда и донести дуре то, что та отказывалась замечать даже перед собственным носом! А она сидит, как изваяние, и не шевельнется, даже если окатить ее ведром помоев! У, стерва! — Ты просто заплесневела в своей королевской заносчивости. Ведь никто не достоин твоего общества, верно? Все так скучны и убоги, нет резона тратить на них драгоценную себя!
От этих слов дыра, что осталась от утраченной части сущности, заныла внутри Хозяйки с новой силой. Никто ни при каких обстоятельствах не вправе так с ней поступать! Мастер почувствовал, что попал по уязвимому месту и поднажал:
— Да, я специально трепал тебя посреди урагана! Собственными руками пытался содрать с тебя маску ледяного спокойствия, чтобы ты хоть на миг стала живой чувствующей женщиной!
Он давно возненавидел ее безучастность и холодность. Глыба, манекен, бревно! Мастер понял, что его заносит и проглотил оскорбления, готовые сорваться с языка. Заставил себя говорить сдержаннее:
— Если за окнами начнется конец света, ты его даже не заметишь. Тебе на всех плевать. Даже на меня. А ведь я когда-то любил тебя.
На признания в любви Хозяйка всегда реагировала безразличием. Тысячи поклонников приносили ей тысячи даров и уходили ни с чем. Так было заведено, и на этом поле битвы ледяной красавице не было равных.
— Это было в прошлой жизни.
— Но из прошлой жизни, дурында, я хорошо помню, как это все началось. И почему был создан Город. Только внутри него мы — особенные. Мы демиурги, архитекторы, вершители судеб. Вне Города — никто. И когда до тебя наконец дойдет, что самая обычная девочка Николь обладает удивительной способностью с детской непосредственностью менять под себя все, чего касается… — Мастер так брызгал ядом, что ему уже не хватало воздуха, чтобы продолжать тираду. Тут и там он вставлял внезапные паузы, пытаясь отдышаться. — Делая все таким же, как она сама… Родным и удобным для нее. До тех пор, пока Город не станет таким, как тот, откуда она родом… Пока ты не перестанешь быть Хозяйкой, и не сделаешься обычным человеком!
Последние слова он чеканил так, как будто хотел выжечь их на лице адресата. Грудь его ходила ходуном под мехами рваных вдохов и выдохов, силясь восстановить дыхание.
Это был сильный удар, точно выверенный под конкретно выбранную и досконально изученную жертву. Но и он не смог выбить Хозяйку из незыблемого самообладания.
— Ты можешь подумать, что я просто хочу унизить и запугать тебя, — тихо сказал Мастер, признав свое поражение. — Но на самом деле, все более чем серьезно. От финальной выходки Николь туман убрался из города насовсем. Улицы чисты и свободны. Они больше не изменяют свое положение и порядок. По ним может пройти кто угодно в любое время. Туман и его изменчивые тайны теперь остались только в твоем воображении. Игра проекций, которую ты вела, больше не соответствует Городу за окном. Но ты ведь не смотришь в окна… — Он выудил резную шкатулку из складок плаща и открыл — из бархатного нутра скользнуло облачко тумана, и тут же растаяло, достигнув Хозяйки. Тот самый утраченный кусочек сущности, о котором она горевала.
— А еще время стало точно таким, как заведено дома у Николь. День и ночь равномерно сменяют друг друга, подчиняясь календарю. Скоро от твоей вечной молодости не останется и следа, старушка.
Вдруг старушка, нисколько не выпав из царской невозмутимости, со всей нестарческой силы врезала задире. На его щеке тут же расцвел красный цветок пощечины. Мастер ошалело приложил руку к месту удара. Вот это да, получилось вывести ее из себя! Но вместо того, чтобы обрадоваться своему успеху, мужчина снова вскипел:
— Да, состаришься, как и все в самом обычном Городе. Ты должна быть благодарна мне. Я пробился к тебе, чтобы предупредить, пока не стало слишком поздно. Очень надеюсь, что в следующий раз именно ты будешь искать встречи со мной. И уж тогда в моих Чертогах мы развлечемся по моим правилам!
Он сгреб шкатулку со стола и вышел вон, громко цокая каблуками. Хозяйка осталась в своем разлюбимом одиночестве.