— А тебе нравилось путешествовать?
Обычный вопрос. Но Долли вздрогнула, когда заметила, что руки Идена сжаты в кулаки.
— Да. Я люблю путешествовать, знакомиться с жизнью других народов, с их культурой. — Женщина прикусила губу, боясь, что уже слишком много сказала, боясь продолжения этого простого диалога. Черт возьми, почему он спрашивает обо всем этом?
— Путешествия расширяют кругозор, — спокойно произнес Иден. — Ты начала по-другому смотреть на мир, на людей, на собственную жизнь.
— Правильно. Я многое узнала за последние двенадцать лет.
Глаза Идена стали серого цвета, словно море перед штормом.
— Рад за тебя. — Теперь в его голосе сквозила горечь.
Долли скрестила руки на груди, словно пытаясь отгородиться от надвигающейся бури. Единственным ее желанием было сменить тему беседы. Их глаза встретились.
— Когда ты была в Испании, — продолжал допытываться Иден, — ты научилась наслаждаться пучеро?
Необъяснимая ярость охватила Долли. Это вовсе не было невинным вопросом. Инстинктивно она сделала шаг назад и напряглась, будто готовясь к обороне.
— Что, черт возьми, происходит с тобой? Давай обойдемся без лишних вопросов, ладно? Если не будет вопросов, то не понадобятся и ответы. — Она с трудом перевела дыхание. — Но поскольку ты спросил — отвечу. Да, Иден. Я научилась есть пучеро, моллюсков, рыбу по-астурийски и многое другое.
5
Иден угрюмо смотрел на нее, стиснув зубы.
— Я тоже хотел показать тебе мир, черт возьми! — резко проговорил он, подходя к Долли. — Да, очень хотел! — повторил он. — Мечтал открыть тебе глаза на жизнь, чтобы ты увидела, как прекрасен мир за пределами того, в котором без надежд и мечтаний вырастила тебя мать. Она заставляла тебя жить ради ее собственных прихотей и радостей, держала подальше от реальной жизни, не желая, чтобы ты взрослела. Дол, ты жила для нее. Она не имела на это права.
Долли вырвалась из его крепких рук.
— Нет, — вскрикнула она, — не смей осуждать мою мать!
Иден бросил на нее укоризненный взгляд. Женщина сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
— Моя мать сделала многое для меня, — продолжила Долли, стараясь говорить спокойнее. — Просто она оказалась жертвой собственной неудачной жизни.
Глаза Идена стали злыми и холодными, словно зимнее небо.
— Она не имела права удерживать тебя. И запрещать делать то, чего ты хотела. Она манипулировала тобой!
— Мама делала это, чтобы защитить меня.
— Защитить? От меня?
— От разочарования и необдуманных поступков.
— А она что, была уверена, что ты разочаруешься? — Ярость и негодование вспыхнули в его глазах.
Внутри у Долли все сжалось от волнения и противоречивых чувств.
— Жизнь не жаловала ее. Отец ушел, когда она была беременна мной, ты знаешь это.
Да, отец был неугомонным, непоседливым, благодаря своей цыганской крови. Он играл на гитаре в маленькой труппе и разъезжал по западным штатам. Мать ездила с ним, пока не забеременела. А потом отец бросил ее. Долли посмотрела в лицо собеседнику.
— Однажды мама проснулась в мотеле совершенно одна. Она с трудом вспомнила, где находится. На тумбочке лежала десятидолларовая купюра и записка: «Не сердись, малышка, но мне с тобой скучно».
— И мать решила, что я так же поступлю с тобой? — холодно спросил Иден.
Долли попыталась оправдаться:
— Мать дала мне самое лучшее. И, в конце концов, я приняла свое собственное решение.
Он усмехнулся.
— Ты приняла решение?
— Да.
— Но тогда почему ты не поехала в Африку вместе со мной?
Женщина закрыла глаза, сопротивляясь потоку старых воспоминаний.
— Я так боялась, Иден.
— Боялась чего? Ради Бога, скажи. Я собирался быть с тобой.
Сердце Долли забилось так, будто сомнения и страхи прошлого вновь овладели ею.
— Мне снились страшные сны, — дрожащим голосом проговорила она. — Я не понимала их значения. Страх затмил все, мучили предчувствия. — Их глаза встретились. — Но теперь я знаю, почему так произошло. Я поняла это позднее.
— И что же ты поняла? — с ухмылкой спросил Иден.
— А то, что мама нуждается во мне. Не из-за материнского эгоизма, а потому, что она болела. От того и умерла. — Долли вздрогнула. — Я запуталась. Меня пугали многие вещи, жизнь в Африке, к примеру. Но это и все прочее было бы легко преодолимо, если бы я не чувствовала другой непонятный страх. Я часто думала об этом. И сейчас знаю, что это было. Предчувствие смерти моей матери.
Иден молча изучал ее лицо, словно пытаясь поверить в искренность слов.
— Скажи, если у тебя были такие проблемы после смерти матери, почему ты не дала мне знать?
Долли беспомощно покачала головой.
— Все произошло так быстро, что я даже не имела представления, где искать тебя. Ты был так далеко. Африка казалась мне другой планетой. Ты ничего не мог сделать. Кроме того… — она сглотнула, — кроме того, я думала, что между нами все кончено.
Ее сердце сжалось при воспоминании об их последней встрече.
«Я не люблю тебя! Не люблю!..»
— Так, значит, ты вышла за Элфи замуж, — припомнил Иден, — всего через несколько месяцев после нашей последней встречи.
Это прозвучало как обвинение в легкомыслии и неразборчивости. Долли негодовала.
— Я вышла замуж потому, что он был добрым и отзывчивым. Потому, что просил меня об этом.
Она стиснула зубы, пытаясь унять нервную дрожь.
— Мне было так плохо тогда, что я не видела другого выхода. На меня свалилось столько проблем. Я потеряла все: у меня не было денег, родных. Элфи смог позаботиться обо мне, вытащить из всей этой грязи.
Долли видела, как был сосредоточен Иден, слушая ее. Она глубоко вздохнула.
— Возможно, я была не права, но и судить меня за это нечего. Элфи предложил рай юной, неопытной девчонке. И я не раскаиваюсь в своем решении. Муж любил меня. В нашем браке было все — и любовь, и счастье.
Долли едва стояла, чувствуя сильную дрожь в коленях. Она ухватилась за кожанную спинку высокого кресла.
— Я не собираюсь лгать тебе! — отчаянно выпалила она.
Лицо Идена ничего не выражало.
— Я и не просил тебя лгать, — спокойно проговорил он.
Ногти женщины впились в мягкую кожу кресла.
— Знаешь что, Иден, я не должна отчитываться о своем браке ни перед кем. Тем более перед тобой.
Иден оставался непроницаемым.
— Конечно, не должна.
Повисла тягостная тишина. Долли взглянула в холодное лицо мужчины. Лицо, которое могло быть полно любви и нежности. Лицо человека, которого она так безумно любила.
И вновь волна тоски и сожаления захлестнула ее.
— Я виновата в том, что мы друг друга не поняли, — хрипло произнесла Долли. — Но не сожалею, что осталась тогда здесь, с матерью. Я знаю, что причинила тебе боль. Извини, прожитую жизнь уже не переделаешь. Это звучит банально, но у меня нет других слов. Попробуй понять.
Долли и самой потребовалось немало времени, чтобы разобраться в своих чувствах. Лишь с годами пришло понимание того, что судьба не всегда дарит лишь радость и счастье.
А теперь Иден вновь вторгся в ее жизнь, всколыхнул воспоминания, чувства, страсть.
Долли закусила губу и посмотрела в окно на голубое небо.
— Это было так давно, — наконец сказал Иден с отсутствующим видом. Он вновь казался спокойным и холодным, словно и не было эмоциональной вспышки.
— Да, — облегченно согласилась Долли. Она не знала, что еще можно добавить к уже сказанному.
Иден потер подбородок.
— Ну, так что ты хотела мне показать?
Долли подошла к столу и подняла два машинописных листа, довольная тем, что можно сменить предмет разговора.
— Я не совсем знаю, что с этим делать.
Иден стоял так близко, что по телу Долли пробежала дрожь. В который раз всколыхнулись старые чувства, словно и не было двенадцати лет разлуки.