Хотя всё это было, конечно же, попсня…
Но девы шестнадцати ветров пели так, что пробирало до самых печёнок. А когда бог этих шестнадцати ветров Энлиль — в исполнении ещё одного молодого красавца, похожего на эльфа, — исполнял сольную партию (когда предлагал богам не давать Гильгамешу бузить и крушить всё подряд на просторах страны) и хор подхватывал его арию, раскачивал, будто на легчайших крыльях ветра, — зрители просто впадали в транс…
И вот, как узнала Граня на фанатском сайте, где-то проскочила инфа, что какие-то в этом прекрасном хоре начались подвижки. Кого-то выгнали, кто-то уволился — да не один. Поэтому внимание-внимание, кастинг! Срочно добирают новых исполнительниц с первым сопрано!
Но инфа инфой — мало ли какой слух можно пустить, — но умная девочка Агриппина Градова добралась-таки до первоисточника: официального сайта проекта. Там, к сожалению, никакого объявления о дополнительном наборе не оказалось, но девочка отыскала на сайте несколько телефонов администрации. И — поскольку язык до Киева доведёт, а хорошо подвешенный доведёт ещё и с большим комфортом! — скоро она вышла на кастинг-менеджера, который хоть и торопился и явно разговаривать не хотел, однако подтвердил, что да, производится добор в вокальную группу первых сопрано. Прослушивание будет проходить тогда-то и там-то. Быстро буркнул название ДК и время, а также сообщил, что приходить только с паспортом — граждан младше четырнадцати лет на работу они не принимают.
Всё.
Первым делом Агриппина хихикнула: значит, на афише стоит маркировка ограничения «16+», а на работу аж с четырнадцати лет принимают. Исполнять можно, смотреть нельзя. Цирк!
Но это был, конечно, не цирк, а мюзикл, и найти дорогу к его кастингу уже не составляло никакого труда.
Так что сейчас, не жалея ног, в узких сапогах на каблуках Граня летела к этому ДК — яркие огни которого уже показались, как только она завернула за угол.
Ну, последний рывок!
Из дверей по двое, по трое выходили люди. В основном девушки. И никто не входил.
Что это значит? Закончилось? Так быстро?
Агриппина опоздала всего-то на полтора часа…
Или отменили? Всем спасибо — все свободны?
Лавируя между теми, кто шёл ей навстречу, Граня подскочила к стеклянной двери, рывком открыла её…
В фойе толпился народ. Много. Можно сказать, что очень много.
Но певицы ли всё это? Вон тот парень — почему он стоит разминается, растяжку вон начал делать. И ещё две мартышки шпагаты тянут об стенку. В лосинах, в балетках, в купальниках… И вправду цирк? Обманули Грушу-умнюшу?..
— Да погоди, остановись, нам же не туда — хореографическую группу в малом зале смотрят, а в большом вокал! — вдруг раздалось у Грани за спиной.
Девочка обернулась — и увидела, как парень в куртке, из-под которой торчали тощие ноги, обтянутые трико, схватил за руку невысокую стройную девушку, раскрасневшуюся, растрёпанную. Видимо, она тоже принеслась сейчас на всех парусах, как и Граня.
— Ты очередь занял?
— Себе да. А тебе, это… Девочки отдельно… — пробормотал парень.
— Так ты мне не занял? Мы же ведь с тобой договорились… Час уже болтаешься здесь — и не догадался? — пошла в наступление на балеруна растрёпанная девушка.
— Но для девушек же своя очередь… — Парень продолжал оправдываться, однако голос его звучал всё неувереннее.
— А ты что, не мог подойти к этой очереди, спросить: «Девчонки, кто последний?», а потом сказать, что вот тут моя девушка занимает, она скоро придёт. И всё! — как глупцу-молодцу, принялась объяснять только что прибывшая мадемуазель.
Танцор в обтекаемых штанишках совсем сник. Видимо, понял, что был неправ, сообразил, до чего же нетрудно на самом деле было догадаться и сделать так, как подруга сейчас ему объясняет.
Девушка утащила своего тюху-матюху к дверям малого зала, какое-то время слышался её резкий голос, но вскоре и голос, и сама эта парочка слились с общим гулом, закружились толпой.
Приободрившаяся Граня двинулась к дверям главного зала. Здесь публика оказалась исключительно женская. Разве что привлечённые красотой отдельных певиц крутились тут закоренелые дамские угодники из числа претендентов в танцоры.
Граня сумела найти конец своей очереди, узнала о порядках, о требованиях. Сколько человек планируют набрать, с какими особенностями голосов. А также кучу всего совершенно нового и интересного.
— Распевают под рояль, а потом включают «минусовку», — с видом знатока (такие всегда отыскиваются в любой очереди) изрекла взрослая рыжеватая девушка с огромными накладными ресницами.
— Откуда ты знаешь?
— Да я тут с самого начала стою! — сообщила девушка. — И два года назад на их кастинге была, когда только вообще проект открывался и они всех заново набирали.
— А тогда тоже сначала под рояль распевали?
— А трудно под их «минусовку» петь? — сыпались на неё вопросы.
— А если я слов ихних ещё не знаю — другое-то что-то они разрешат спеть?
— Сразу можно в тональность попасть?
— Так чего ж — не взяли тебя тогда?
Всезнающая девушка отвечала-отвечала, но на вопросе о том, что взяли её или нет, замолчала. Вздохнула — и принялась рассказывать о несправедливости и интригах, которые устроили ей, — ведь она мно-о-гих, о-очень многих на этом проекте знает. Там и во втором сопрано интриговали, и теноры, и даже из непоющей хореографической команды нашлись недоброжелатели, которые помогли закрыть ей дорогу к светлому искусству.
Агриппина постаралась абстрагироваться, чтобы не заполнять голову глупой, давно и хорошо известной чепухой, которую несёт каждая болтливая неудачница.
Вставила в одно ухо наушник (другое обязательно должно быть на макушке! Чтобы ничего не пропустить из происходящего!), нашла в своём девайсе файл с записью номеров, где участвует группа хора первого сопрано, и принялась в очередной раз прогонять партии вместе с ним. Беззвучно шевеля губами — как недавно папа в телевизоре (его голос тоже был тогда блокирован этими же самыми наушниками).
Воспоминание о папе и вслед за ним подоспевшее воспоминание о маме, о тех дурацких проблемах, анкетах и прочей дуристике неприятно хлопнули девочке по кумполу.
А вслед за ними вспомнилась и главная жуть этого дня — понимание неизбежности в виде фамильной фигурной груши. И новое открытие себя. Здравствуй, дерево, здравствуй, груша…
Здравствуй, получается, и звёздная карьера в шоу-бизнесе… В смысле — здравствуй и прощай, так и не начавшись.
Агриппина принялась придирчиво разглядывать фигуры певиц. Пусть танцовщицы спокойно продолжают курить бамбук, а вот каковы же конкурентки?
Вот стоит натуральная каланча, вот булочка — румяная и сдобная, да ещё и с таким пронзительным сладким голосочком, только поросёночка в кукольном театре озвучивать! А верещит — не заткнёшь… Вот очень даже симпатичная — и лицом хороша, и фигурой стройна. И вот, и вот ещё какая — точно княгинюшка, ланитами румяна, бровьми союзна (как сказал бы приколист-папочка), лепота, лепота!
Глумиться, поддерживая в себе конкурентный позитив, Граня могла бы долго — но зачем? Да, красивых девчонок здесь и правда оказалось много. Если каждую обсмеять, меньше их всё равно не станет. Надеяться на то, что все красивые плохо поют? Допустим, по невероятной случайности так и произойдёт. Что это даст? А то, что будут выбирать певиц из некрасивых. И тогда окажется, что из всех некрасивых — она, да, точно, она, Агриппина Градова, будет тут САМОЙ КРАСИВОЙ! Самой сценичной, самой пластичной. Не говоря уже о том, что лучше всех поющей. Надо в себя верить. И точка.