Оказалось, что Волш тоже был весь в синяках, а у Долонтера распух локоть. Что самое странное, он даже не помнил, когда именно успел поранится и не замечал этого, пока не увидел покрасневшую кожу.
Работали молча. Сил на ругань и, тем более, на нелепые драки уже не было. Сопели, кряхтели, копали, когда яма стала достаточно глубокой, аккуратно положили туда Дакоту. Чайка плакал, не рискуя подходить близко, и вообще, он старался делать вид, будто бы ничего не произошло. Как будто бы это там не Дакота. Представлять это было не так страшно. Старик предложил положить рядом с телом Дакоты все её вещи. Так и сделали, предварительно всё-таки вытащив из рюкзака то, что могло бы им понадобиться. Затем они быстро засыпали яму, Чайка притащил не очень тяжелый камень, который смог послужить надгробием, и положил пару цветков полевой ромашки.
Возле могилки друзья стояли ещё около получаса, молчали, думали каждый о своём. А потом одновременно стали собираться. Вдруг это место сделалось ненавистным, захотелось быстрее сбежать, забыть эти следы крови и битвы. Хотелось уйти подальше, смыть воспоминание водой, словно обычную кровь. Хотя каждый понимал, что не забудет, не смоет, не успокоится, как бы далеко они не забрели.
Долонтер оглянулся и, громко вздохнув, повторил шёпотом:
– Как же мы скажем об этом её родителям…
Начинался закат.
По какому-то негласному правилу, четверо путников, так внезапно оставшиеся без одного участника, шли не останавливаясь, даже когда началась ночь. Они шли час, два, три, даже не переговариваясь. Старик шёл первым и не очень-то заботился о том, чтобы его товарищи не отставали. Следом – Волш, как всегда безучастный, куривший сигарету за сигаретой. Дальше – Долонтер. Ему, то и дело, приходилось отмахиваться от дыма, из-за чего он вспоминал, как совсем недавно от дыма отмахивалась Дакота и ругалась на него. Чувство было ужасное. Мысли до сих пор не укладывались в голове. Замыкал процессию Чайка. Он даже не пытался успевать за друзьями. И просить его подождать тоже не хотел. Долонтер, шедший чуть впереди, краем глаза видел, как Чайка шмыгает носом и вытирает глаза изнанкой футболки.
Дакота. Её больше нет. И с этим фактом придётся смириться.
Около двенадцати часов ночи путники заметили, что на горизонте стали появляться деревья.
– Лесополоса. – Тихо объявил Волш. Голос его после долго молчания и ходьбы захрипел, и он прокашлялся. – Скоро ворота – выход из… из К.В.Е.С.Т.а.
– Только теперь он никому не нужен. – Сгрубил Долонтер.
– Долонтер, – вмешался Старик. – Он просто сказал, зачем ты так грубо?
– Зачем? Да затем, что мы и без него знаем, что там ворота!
Долонтер перешёл на крик, и Волш не смог не защититься:
– Если ты у нас такой умник, то, может быть, возьмёшь карту и поведёшь нас?
– Думаешь, не справлюсь?
– А с чем ты можешь справиться, капитан хренов, если даже за командой углядеть не можешь?
– Какой же ты козёл!
Они бы и рады назвать причину, по которой начали ругаться, но сейчас не нужно было скрывать, что им просто нужно было выпустить пар.
– Ребят, – попытался утихомирить Старик, но было поздно.
Долонтер налетел на Волша, но не ожидал, что тот будет готов к этому поступку. Волш увернулся от кулака и несильно ударил Долонтера по сгибу локтя. Долонтер крякнул и замахнулся другой рукой, но снова промазал.
Старик, который больше всего на свете хотел отдохнуть и разложить всё по полкам в своей голове, а может даже извиниться, не стал вмешиваться. Он поставил свой рюкзак на землю и принялся рыться в нём. Испугавшийся Чайка схватился за голову и осел.
После небольшой потасовки Волш уложил Долонтера на лопатки, продолжая плевать гадости тому в лицо:
– Какой из тебя капитан! Почему ты не умничал там, где надо? Ты думаешь, что ты самый умный?
Долонтер по первой пытался пихаться, но поняв, что Волша ему не одолеть, во всяком случае тогда, когда он занимает лидирующую позицию в бою, сдался.
– Я не виноват в том, что случилось. – Сказал он уже спокойнее.
– Тогда не вали на других!
– А ты не говори, что я плохой капитан, меня этому нигде не учили!
Старик всё же вмешался. Он подошёл и положил тяжёлую ладонь на плечо Волшу:
– Хватит вам, слышите. – Волш вздрогнул. – Надеюсь, вам теперь немного легче. Чайка вон выбрал более безопасный способ избавиться от эмоций.
Волш и Долонтер посмотрели на Чайку. Тот сидел и плакал. На нём не было лица.
Через десять минут, когда все успокоились, решено было устроить ужин. Достали всё, что осталось от провианта. Нужно было экономить, поэтому каждый взял по минимуму.
Долонтер жевал крекер и задирал голову на ночное небо: