- Мне бы уйти, от греха подальше,- продолжила Метя, а мои ноги, как вкопанные, приросли к земле и ни с места. И стыда я никакого не чувствую, стою себе и гляжу на них.
- А мы давно знаем, что у тебя стыда-то и вовсе нет, - снова бросила реплику Рая.
- Да что я, по селу пошла рассказывать, - обиделась Мотя. - Я ведь рассказываю вам, подругам своим. Ну что тут такого, что ты приснилась, а не другая, так я причем? Приснилась бы Полина или Дуся, я бы и о них, рассказала.
- Я понимаю тебя, - примиряюще отозвалась у Раиса, - но знаешь, неприятно слушать про себя.
- А что они там делали? - спросила Дуся, рассмеявшись громко, - ты нам об этом и не рассказываешь. Или, как часто бывает во сне на самом интересном месте проснулась?
- Нет, - ответила ей Мотя, рассмеявшись.
- Завидую тебе, - не бросая хохотать, говорит Дуся,
- Чему? - не чувствуя подвоха от подруги с наивностью спросила Мотя. Тебе удалось, хотя и во сне увидеть голого мужчину, а нам ни наяву, ни во сне, - и она снова расхохоталась. Остальные девчата, поддерживая ее, тоже смеялись. Одна только Мотя стояла молча, с еле уловимой улыбкой на губах, ожидала, когда они кончат смеяться над собственной, искалеченной войной, судьбой и боялась, как бы после такого веселья не пришлось горько плакать.
Она хорошо знала своих подруг, вместе с ними росла, вместе мечтала о будущем счастье. Но как в сказке жар-птица ускользнула от Ивашки-дурачка, так и у них нет даже надежды. Поэтому залихватский смех вполне может перейти в истерический. Вот почему она, прерывая их смех, пока они не разнюнились, продолжила свой рассказ о похождениях во сне.
- Хватит вам гоготать! - прикрикнула она на подружек. - Сейчас только интересное и начинается…
И когда девчата, перестав смеяться, притихли, она подмигивая и улыбаясь, продолжала:
- Итак, я вам уже говорила, что мои ноженьки онемели, и я не могла сдвинуться с места.
- А может сама не хотела, признайся, - снова вмешалась Дуся.
- Да ну вас!- отмахнулась Мотя.- Я так и до темна не расскажу,
- А много у тебя там?- спросила Рая. - Да нет, но самое интересное...
- Тогда рассказывай.
- Стою и смотрю, как он ходит вокруг нее, а потом стали целоваться и прижиматься друг к другу.
- Да-а, такое наяву не увидишь, - снова прервала ее Полина.
- Стою и смотрю, а они продолжают целоваться, - повторила Мотя, - А как увидела меня Рая, она стояла ко мне лицом, оторвалась от Миши и, прокричав: „Ой," - стала подниматься кверху, как будто на крыльях, расставив руки в стороны, а сама все кивает, кивает в мою сторону. Поднимается молча, и так плавно, легко, и все кивает в мою сторону головой. А сама становится меньше и, наконец, исчезает, как бы растворилась в воздухе. Как это, живой человек, а мог испариться, - подумала я. Крыша сарая как стояла, так и стоит нетронутая, а она, Раиса, исчезла...
Тут как раз Миша повернулся и бросился ко мне.
- Голый?- почему-то спросила Рая.
- Да, голый, - ответила Мотя.- И так быстро бросился до мне, что я не успела шагу шагнуть, сбитая им, упала на сено. Он навалился на меня и давай душить, а сам такой тяжелый. Мне дышать стало нечем, я задыхаюсь, хочу крикнуть и не могу, горло перехватило.
А он говорит, голос сиплый: "Ничего, Рая улетела к ангелам, так я тебя поймал. Сейчас тебе станет легко и хорошо."
И действительно, мне стало так хорошо, так хорошо, что проснувшись, я все ощущала истому во всем теле и подумала: "К чему такой сон?"
- Вчера разговаривали про Мишку, вот и приснился он тебе, - успокаивающе заметила Дуся, взглянув украдкой на Раю, которая заметно волновалась.
- Это тебя домовой душил, - говорит Полина.
- Знаешь, как он навалится, такой тяжелый, дышать нечем. Точь-в-точь, как ты рассказывала.
- И откуда тебе все это известно? - сказала Мотя. - Он что, тебя тоже душил?
- Нет, меня не душил, но я слышала от добрых людей, - ответила она.
- Нет, девоньки, это не домовой! - произнесла Дуся, таким уверенным голосом, что все замолчали и, уставившись на нее, ожидали, что она скажет. Но она молчала, как будто, выговорившись, решила передохнуть.
- А что же, по-твоему? - спросила Полина, не выдержав затянувшееся молчание.
- Замуж девке пора,- сказала Дуся, переводя взгляд с одной подруги на
другую, лукаво улыбаясь. - Вот что ей надо.
- А тебе не пора? - вспыхнула Мотя.
- И мне пора, - спокойно ответила ей Дуся. - Но женихов нет. Вот загвоздка, девочки. Вот по ночам и пристает домовой под видом Миши, Васи и какого-нибудь Юры. Это раньше, наши прабабушки не знали, вот и придумали домовых. А сейчас медицина точно определила, что это такое, но кто не знает, продолжают сваливать на домового.
- Откуда ты знаешь? - все еще не доверяя ей, спросила Полина.
- У меня ж зять фельдшером работает, - сказала она, и в ее голосе послышались нотки гордости не то за себя, не то за зятя.
- А-а, теперь понятно, - произнесла Полина.
- Нет, девочки, этот сон так не пройдет, - тревожным голосом произнесла Раиса. - Домовой ли там душил, замуж Мотя захотела, такие сны не забываются и так просто не проходят.
- Вот попомните мое слово, что-то с нами случится, - добавила она, ковыряя носком тапочка землю.
- Рай, а Рай, ну что ты так задумалась? - участливо спросила у нее Мотя. - Если бы знала, что на тебя так сон подействует, то в жизнь никогда не рассказала бы.
- Рая, и в самом деле, что ты нос повесила, - прикрикнула на нее Дуся, но и у самой чувствовалась тяжесть на сердце.
- Это Мишу ранили, а может и убили, - тихо сказала она, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания. - Этот сон так просто не пройдет.
- Да брось ты, Рая, мало ли снов мы видим, так что, по-твоему они все сбываются? - пробовала Полина отвлечь Раю от тяжелых мыслей, так внезапно появившихся у нее.
- Девочки, да что вы меня уговариваете! - немного успокоившись, произнесла Рая. - Я вам говорю, что сон этот так просто не пройдет и кого-то из нас троих заденет: Мишу, меня или Мотю, а может, уже задел
И у нее снова задергались губы...
- Да успокойся, Рая, - подошла к ней Дуся и обняла подругу. Но Рая, как бы ждала этой минуты, обхватив Дусю за шею и повиснув на ней, разрыдалась.
Девочки растерялись от такого поведения подруги, а придя в себя, стали ее уговаривать.
Она от их слов не только успокоилась, а наборот так разревелась, что не могла уж стоять на ногах.
- Ой, Дуся! - вдруг сквозь рыдания прорвался ее голос. - Пусти меня, я присяду, что-то ноги меня не держат.
Подбежала Полина, затем Мотя и втроем посадили ее прямо на землю.
- Да ты что, и в самом деле, возьми-ка себя в руки! - прикрикнула на нее Дуся. - Что ты так себя ведешь! Чай, уж не маленькая! Из-за какого-то сна так убиваться!
- Я понимаю, Дусь, что не стоит расстраиваться, но поверь, не могу себя сдержать, слишком накопилось много на душе за эти годы, - всхлипывая и размазывая по щекам слезы, говорила Рая.
- А у нас, по-твоему, на душе за эти годы все идет гладенько, все благополучно? - не сдержавшись, сама чуть не плача, говорила Дуся.
- Ох, и зачем только я навязалась к вам со своим сном, - с сожалением говорила Мотя. - И дернул же меня черт за язык.
- Не казни себя, подруга, - успокаивающе сказала Полина. - Не во сне тут дело, моя ты дорогая подружка...
- А чего же она так расстроилась? - спросила Мотя, жалостным взглядом поглядывая на Раю.
- А ты разве не расстроилась? - вмешалась в их беседу Дуся.
- Да так себе, - пожав плечами и подумав, ответила Мотя. - Как-то неприятно на душе и ...
- Вот именно, неприятно, - перебила ее Дуся.
- Значит, у тебя нервы более устойчивы к таким вот неприятностям, чем у нее, а может и другая причина повлекла к такому расстройству.