— Колька тогда даже плакал… Да, не демонстрировал, но я-то видел.
Нет-нет, Миронов не мог бы упрекнуть себя за то, что не занимался детьми, не обращал на них внимания… Это именно он оставался со старшим и младшим сыновьями, когда жена таскала по всяким конкурсам, концертам и поездкам среднего.
— Сколько я пытался с ним поговорить… объяснить, что это не заслуга Андрея, а просто его дар. Ну такой вот достался! И у самого Кольки дар есть, какой-то же есть, надо просто понять, какой!
Правда, все эти разговоры напоминали попытку достучаться к кому-то, закрывшемуся от тебя абсолютно глухой стеной. Как только Коля понял, что у него не только таланта к музыке нет, но и просто музыкальный слух отсутствует, он напрочь отказался верить, что у него тоже есть что-то своё, особенное…
Когда стало понятно, что у Андрея серьёзные проблемы с выступлениями, была драка…
Миронов был в поездке, ему позвонила жена и со слезами рассказывала, что едва-едва сумела остановить сыновей.
— Хорошо ещё Зина была и охрана…
— А причина? — Миронов понимал, что у мальчишек это бывает.
Повздорили, поругались, помахали кулаками, помирились… Только судя по докладу охраны, всё было несколько серьёзнее, чем обычная ссора из-за пустяка.
— Я так поняла, что Коля и Женя начали высмеивать Андрюшу. Ну что ему трудно выступать. Начали рассказывать, что в зале зрители от его игры превращаются в жутких тварей…
Приехав, Пётр Иванович попытался поговорить с младшим и старшим сыновьями, и если с Женькой проблем не возникло — он быстро согласился с тем, что издеваться над чужим страхом подло, то Николай привычно заперся в себе и только хмыкал, явно ни капли не чувствуя себя виноватым.
— Странно ощущать себя настолько беспомощным! — злился Миронов, отправив сыновей к лучшим психоаналитикам. Андрея — в надежде, что он сможет избавиться от фобии, Женьку — для профилактики, а Николая — в попытке докопаться до проблемы и исправить её.
— Да… надо признать, что если бы поход по психологам и психоаналитикам помогал бы всем, то было бы несоизмеримо проще жить! — обречённо раздумывал Миронов. — А главное-то что? Коля вообще не считает себя неправым, вот и не собирается что-то обсуждать, и, тем более менять.
Майские праздники во владениях Вяземских проходили неожиданно шумно.
Ирина приехала уставшая, словно выпитая до дна кучей работы и напряжением, связанным с постоянным и навязчивым присутствием Николая.
— Мам… хочется треснуть его штативом и прикопать в реактивах! — вздохнула она, добравшись до Марины Леонидовны. — Жаль, что с начальством так поступать не принято. И что самое обидное — он ведёт себя исключительно прилично! Даже по морде дать не за что. Но достал уже до печёнок!
— Так не нравится? — посочувствовала Марина, невольно покосившись за окно, где до её супруга в очередной раз стремился добраться её петух.
Антон Игоревич Вяземский, поминутно оборачиваясь, но делая вид, что беззаботно прогуливается, шествовал по садовой дорожке, не подозревая, что его ждут впереди.
— Засадную тактику освоил! Не петух, а чистое золото! — машинально отметила она, порадовавшись за Антона, — Хорошо, что я козу на другом конце участка привязала — она там газон выстригает, а то бежал бы Тошенька с визгом и воплями, как на прошлой неделе.
За Антоном Вяземским наблюдала не только супруга, но и кот Ирины Семён Семёнович Горбунков.
Он, как существо, занятое и уставшее за рабочую неделю, наслаждался заслуженным отдыхом, не забывая прислушиваться к рассказу хозяйки.
— Хотя я и так всё знаю — она же мне лично рассказывает. Вот… дорваться бы мне до этого паррразита!
Кот с боевым заслуженным опытом по низведению до уровня мыла и сшибанию всяких разных ненадёжных типов, пристающих к его хозяйке, многое может сделать… Только вот добраться до того загадочного места под названием «работа» он, увы и ах, не в состоянии.
Пришлось Семёну Семёновичу ограничиться оказанием ежедневной стрессокогтительной и нервоумурлыкивающей помощи.
Ирина тоже невольно отвлеклась от обсуждения своего упёртого до невозможности работодателя, глядя, как её отец встретился с петухом…
— Мам… а чего это он делает, а?
— Бежит, а теперь прыгает. А вот сейчас орать будет, что я во всём виновата и распустила проклятый курятник.
— Ма-ри-нааааа, это тыыыы в… ёммм… ааатаааа… — отрывки слов, потерявшихся от повышенной физической активности Антона Игоревича, застревали в кустах и опадали бессильным прахом на дорожки.