— Снова совсем не бережёшь себя.
Келлард двинул одним плечом и недовольно нахмурился:
— Не порти момент своими целительскими нравоучениями.
Жрица не отступилась, ласково провела по руке эльфа вверх — предплечье было сплошь исчеркано старыми, давно затянувшимися шрамами.
— Ты говорил, что будешь использовать только кровь невольников!
Маг вздохнул и поцеловал её руку:
— Я провёл небольшой эксперимент, и невольники внезапно закончились. Не беспокойся обо мне.
Донния неотрывно смотрела в его тёмные зелёные глаза:
— Ты дорог мне, и я хочу о тебе беспокоиться.
Он болезненно улыбнулся:
— Не стоит.
Она погладила его плечо, коснулась тёмных перепутанных волос, отодвинула их назад. В его мочке тускло сияла единственная серьга с чёрным отполированным камнем в форме треугольника — знак преданной забвению и изгнанию Гильдии призывателей теней. Донния потянулась и поцеловала его в висок:
— Почему?
Мужчина шумно выдохнул и сел на кровати, подтянул отброшенное в ноги покрывало, затем укрыл её и себя и лёг на спину, спрятав обе руки под головой. Ему не хотелось говорить.
— Почему, скажи? — повторила жрица со свойственной молодым и любознательным женщинам настойчивостью.
Сквозь мягко ниспадающие локоны её светлых волос маг видел мерцание свечи. Со стороны лабораторий дверь была заперта неплотно, и оттуда ощутимо тянуло подземной сыростью и сквозняком вентиляций. Донния была тёплой и очень нежной. Её кожа, никогда не ведавшая ни холодных северных ветров, ни палящего солнца, ни кнута или предательского зазубренного ножа, была похожа на тонкий паутинный шёлк, что продавали в столице на вес огранённых самоцветов.
Маг искренне недоумевал, почему она возвращалась в его пропахшие плесенью подземелья снова и снова, несмотря даже на помолвку с красивым, молодым и полным сил королевским рыцарем. Объяснить это явление можно было лишь какой-то странной, недоступной призывателю магией. Будь эта разновидность волшебства подвластна ему, он бы непременно подверг её исследованию и разобрал на составляющие, после чего научился бы управлять ею, как любым другим видом магической энергии. Что заставляло жрицу терять голову от взгляда и объятий потрёпанного жизнью циника, чьё тело было изуродовано инквизиторами Железной крепости, а душа не желала принимать ни добра, ни заботы, ни любви?
— Все, кто считал своим долгом быть рядом со мной, погибли страшной смертью, — неохотно прошептал Келлард после долгого молчания. — Мои ученики, мои слуги, моя жена. Все. Люди из нашей Гильдии любят говорить о том, что связь с сумраком требует постоянных жертв. И я думаю, они в конечном счёте правы.
— С каких это пор ты слушаешь болтовню людей? — возмутилась Донния.
— Мне служат могущественные тени, но разве я не уплатил за это собственной кровью? Я могу призвать сильнейших демонов сумрака, но разве я не отдал ради этих знаний всё, что у меня было? Положение в обществе, связи, друзья… всё было принесено в жертву науке, — усмехнулся маг. — Даже Велиор, единственный мой сын, и тот предпочёл жизнь в городе людей. Подальше от негодяя, который обманом увёл его подругу.
— Никто не уводил меня обманом, это был мой выбор, и я не отступлюсь от него, — покачала головой жрица.
— Как знать, твой ли он был на самом деле, — вздохнул маг.
— Я никогда не давала Велиору обетов верности, мы были какое-то время увлечены друг другом, но не более того, — она шевельнулась, устраиваясь уютнее на его плече.
— Обеты верности, — с отвращением произнёс Келлард и поморщился, — эта благообразная дрянь ничем не лучше ритуалов тёмной магии, если как следует поразмыслить. Я рад, что меня никогда больше не коснётся подобная необходимость.
— И всё же ты готовишь зелья и свитки для короля и его приближённых, — заметила Донния.
— Это лишь сотрудничество, выгодное обеим сторонам. Не повинность и не государственная служба. Верховная жрица и король позволяют нам использовать подвалы Храма для своих нужд, мы платим зельями и услугами некромантов. Гильдия не участвует в плетении дворцовых интриг.
— Поэтому ты отказываешься помочь мне? — она приподнялась на локте и заглянула в его лицо.
Маг не был ещё стар, но имел привычку хмуриться и сердиться, а потому морщины оставили тёмные следы и возле его губ, и над переносицей. Вот и сейчас неприятная тема заставила уголки его губ опуститься, а глаза — сощуриться.
— Чего ты хочешь от меня, Донния? Чтобы я спрятал тебя и потерял своё единственное пристанище? Вновь скитался по лесам и норам дикарей или оказался в пыточной камере, на сей раз королевской? Чтобы я вызвал на дуэль Первого рыцаря короля и поборолся за право трахать тебя официально?
Слова гулко отдавались от каменных стен и будто повисали в воздухе, как ядовитые капли. Девушка опустила ресницы и ждала, когда он закончит, не перебивая его и не шевелясь. Когда Келлард, наконец, замолчал, она промолвила еле слышно:
— Согласно обычаю, на свадебной церемонии всегда спрашивают гостей, нет ли у кого возражений…
Маг внезапно рассмеялся, откинувшись на подушке — колко и обидно.
— Право, ты уже не наивная девчонка, чтобы не понимать! Какой вес имеет моё слово против слов королевской четы, принца Лориона и твоих родителей? Возможно, меня не повесят, но в том, что привяжут к столбу и закидают тухлыми овощами, я совершенно не сомневаюсь! Хочешь выставить меня на посмешище перед всем Фэитом?
— Хочу, чтобы ты защитил меня, — сказала Донния, упрямо стиснув его пальцы.
— Ты что-то перепутала, дорогая, — отсмеявшись, проговорил он. — Тебя будет защищать твой рыцарь. Таков древний уклад нашего общества: жрице полагается персональный рыцарь, а не старый колдун. А я, уж прости, не собираюсь даже присутствовать на этом безобразном торжестве. Как ты знаешь, у меня нет ни соответствующей одежды, ни умения изысканно врать, глядя в глаза собеседнику. Я никудышный гость на свадьбах и приёмах.
— Ты придёшь, — прошептала она, обнимая его. Как можно было объяснить это отвратительное упорство, как не влиянием странной магии? Неужели жрица была настолько глупа, что слова проскакивали мимо её ушей, не задевая мозга? — Я знаю, ты придёшь.
Он закрыл глаза, прижал её к себе и ничего не ответил. В застенках Железной крепости допрашиваемых долго истязали, а затем приглашали лекаря, чтобы пленники случайно не умерли и были способны и назавтра отвечать на вопросы искателей. Уставшие души каждый раз надеялись на смерть, но их вновь и вновь обманывали, возвращая к жизни. Много лет спустя Донния делала с ним то же самое: он надеялся укрыться во тьме, окружить себя склянками с ядом и опасными теневыми сущностями, навсегда забыть о прикосновениях и ласке, но приходила она, и противостоять её чарам не было сил. Как ни сердился призыватель, как ни пытался оттолкнуть от себя назойливую жрицу, она раз за разом одерживала над ним верх.