— Это Красный Лев, — ответила она.
— Новости смотришь? — спросил голос Саймона.
— Да, — прошептала она, желая, чтобы он был сейчас перед ней, чтобы она снова могла обнять его.
— Хорошо. Там для тебя будет несколько приятных сюжетов.
Кафари нахмурилась, когда Мелисса Харди снова появилась в кадре.
— Мы только что установили контакт с другими выжившими из Каламетского каньона. Вы там, сэр?
Ответил низкий голос, который Кафари узнала в одно мгновение.
— Да, мисс Харди. — Боль и восторг пронзили ее сердце, сделав дыхание прерывистым. Она нащупала руку Елены, сжала ее так сильно, что остался синяк, выдавила одно-единственное слово.
— Папа…
Елена ахнула и крепче сжала пальцы Кафари.
Мелисса говорила:
— Не могли бы вы сказать нам, кто вы, сэр, и сколько людей нашли у вас убежище? Мы пытаемся составить список выживших.
— Меня зовут Зак Камара. Со мной моя жена Ива. Мы приняли к себе около сотни беженцев, не считая членов нашей семьи. Две сестры моей жены и их дети находятся здесь, и мы установили радиосвязь с другими членами семьи, которые вовремя добрались до безопасного места. Если бы коммодор Ортон вовремя не передал предупреждение о том, что пэгэбэшники обстреливают нас ядовитым газом, мы бы никогда не добрались до безопасного места вовремя.
Голос Мелиссы дрожал, когда она сказала:
— Мистер Камара, вы не представляете, какая это честь — говорить с вами сегодня.
На экране внезапно появилась семейная фотография. На ней были отчетливо видны ее родители, и сама Кафари, когда президент Лендан вручал ей медаль. Мелисса Харди сказала:
— Наш архивариус только что нашел эту фотографию. Это вы и ваша жена, не так ли, мистер Камара? Вы были свидетелем вручения президентской награды вашей дочери Кафари?
Подпись под фотографией гласила: “Зак и Ива Камара, вместе с дочерью Кафари, которая позже вышла замуж за полковника Саймона Хрустинова, и по праву получила прозвище героини Каламетского каньона за ее роль в спасении жизни президента Лендана. Кафари Хрустинова четыре года числится пропавшей без вести.
— Да. Кафари была нашим ребенком… — дрогнувшим голосом сказал Зак Камара.
— Сэр, — сказала Мелисса мягким тоном, который передавал богатство невысказанных эмоций, — попытайтесь поверить мне, завтрашний рассвет принесет больше радости вашему сердцу, чем вы можете себе сейчас представить. Для меня большая честь, сэр, говорить с вами сегодня. Я уверена, что и любой другой порядочный, трудолюбивый гражданин Джефферсона разделяет мою радость того, что вы и ваша семья выжили.
Это было самое большее, что смогла сказать Мелисса, не раскрыв прикрытие Кафари или Саймона. А Кафари до боли хотелось взять своих родителей за руки, заглянуть им в глаза, показать им, что она все еще жива, и Елена вместе с ней. Завтра, пообещала она своему ноющему сердцу. Завтра правда, наконец, выйдет наружу.
Если только Сынок не отправит нас всех к черту еще до рассвета.
Боло все еще неподвижно стоял там, где остановился, сразу за входом в Гиблое ущелье, его ходовые огни светились, как у подводного существа, плавающего в океане проклятых душ. Он просто сидел там, а маленький сын Дэнни свернулся калачиком под его чудовищными гусеницами и заснул.
Кафари время от времени наблюдала за ним через камеры слежения, которые они навели на Боло, просто чтобы убедиться, что грудная клетка ребенка все еще поднимается и опускается — доказательство того, что он все еще жив, там, внизу, под прицелами Боло. Почему он был жив, они пока не понимали, хотя Саймон периодически звонил, чтобы сказать, что его люди тоже пытаются получить ответы.
— Если эта сволочь Коридан и знает, что это была за дрянь, он выдержал большое давление и все равно молчит как рыба.
Кафари сделала свои собственные выводы и горько надеялась, что мрачное поведение спикера во время периодических выпусков новостей было вызвано, по крайней мере частично, последствиями допросов Саймона. На руках спикера Коридана было много крови, и ему придется ответить за это. Сейчас ему нужно было изо всех сил изворачиваться, чтобы стараться спасти свою жалкую задницу. Но он был не единственным, кто сопротивлялся. Но большинство членов Ассамблеи из кожи вон лезли, давая интервью Мелиссе в зале заседаний, заверяя избирателей, что они “посвятили себя раскрытию ужасной правды и наказанию виновных в зверствах”.
Они устроили адское шоу. И это было бы смешно, если бы не мертвецы, лежащие здесь непогребенными. Люди, спешащие осудить действия Витторио, еще совсем недавно объявили вне закона скрывшихся в каньоне женщин и детей. Они стоя аплодировали Санторини, заявившему, что он утопит каламетских фермеров в их же крови. Глядя на них, Кафари содрогалась от отвращения.