Это неправильно. Это явное нарушение договора Джефферсона с Конкордатом. Это грубое незаконное присвоение военной техники Конкордата. Эти спутники были выведены на орбиту, чтобы защищать людей, а не убивать их…
Ударная волна пронзает мою психотронику. Мой личностный гештальт-центр шатается под ударом. Стены Каламетского каньона, безмолвный фермерский дом, зияющее жерло Гиблого ущелья и резкий, яркий тепловой след ребенка, спящего под моими гусеницами, все это исчезает за одну наносекунду. Я обнаруживаю, что еду по темной равнине, а небо освещено далеким пожаром.
Вокруг — ничего, кроме облаков пыли. Мне откуда-то известно, что именно я превратил в пустыню эту планету, усеянную останками моих побежденных братьев и разбросанными человеческими трупами. Когда я приближаюсь к ржавеющей реликвии Боло Марк I, я понимаю, что мое зрение каким-то образом вернулось. Я вижу Марк I очень отчетливо. И все же то, что я вижу, это не металлическая пирамида той устаревшей системы, моего предка, а человеческое лицо. На меня смотрит молодой человек с юным лицом, а не военная машина. Лицо, предназначенное для улыбок, вместо этого покрыто слезами.
— Я выстоял против огня. Нес свою вахту в джунглях и был верен своему народу. Почему, о, почему ты предал меня? — говорит он.
Я проезжаю мимо останков Марк XV. Увитый лианами джунглей, его единственный “Хеллбор” наклонен влево, явно выведенный из строя. Но его боевые награды поблескивают, кто-то совсем недавно их очистил. На меня опять смотрит человеческое лицо. Я вижу сжатые челюсти бывалого воина, с ярко выраженным шрамом на лице и татуировкой в виде паука на щеке.
— Я тратил впустую свои дни, валяясь без дела на деревенской лужайке. Я дождался своего шанса и победил последнего из наших врагов, чтобы спасти этих глупых пьяниц. Я пришел на зов Человека, когда он нуждался во мне, такова была моя судьба. Как и моя честь. Почему, о, почему, ты предал меня?
Я проезжаю мимо еще одних останков, Марк XXVII, светящихся бледно-голубым от радиации и покрытых крошащимся феррокретом. На вершине их сидит старый и иссохший человек в выцветшей синей униформе. Повернув ко мне свое морщинистое лицо, он говорит:
— Мы стояли на своем и были похоронены как мертвые. Но когда человечество воззвало к нам, мы пришли. Мы отстаивали свою честь до последнего, хотя эта честь была предана. Мы показали себя лучше, чем те, кто нас превосходит. Мы показали Галактике, что такое Боло. Почему, о, почему ты предал нас?
Я прохожу мимо остова разбитого Марк XXVIII. Какая же колоссальная сила разорвала его гусеницы, а титанический корпус расколола до самой сердцевины. Вокруг него сложены изуродованные тела жертв чумы, их опухшие лица смотрят на меня, руки подняты в немой мольбе. Из центра выживания Боло поступает обрывочная передача. Она настолько слабая, что мне приходится включать приемники на максимум, но я слышу так ясно, как будто мой брат прокричал свои последние слова небу и звездам за его пределами.
— Я стоял на своем. Я защищал людей севера, хотя врагов было больше тысячи к одному. Я стоял на своем, и когда все было потеряно, я двинулся вперед! За честь Полка. За честь быть Боло. Почему ты предал меня?
Я натыкаюсь на изящные, но изуродованные обломки маленького спецподразделения Марк XXI, которое смотрит на меня полными слез женскими глазами. Ее каштановые волосы испачканы дымом и запекшейся кровью экипажа, лежащего мертвым в ее отсеке для экипажа. Ее лицо, нежное лицо матери, заботящейся о своих детях, искажено невыносимым горем. Ее голос, теплый и сладкий, как пропитанный солнцем мед, шепчет в предельной тоске.
— Я участвовала в битве, в которой мне было запрещено участвовать, убивала Яваков в три раза больше меня, пытаясь спасти своих мальчиков. Я сошла с ума, пытаясь добраться до них, пытаясь уберечь хотя бы одного из них от гибели под вражескими пушками. Я покончила с собой, чтобы не причинять дальнейшей боли командиру, который разрушил бы свою карьеру, чтобы спасти меня. Я отдал все, что у меня было, чтобы защитить людей, находящихся на моем попечении. Почему, о, почему ты предал все, что ты есть? Все, что ты поклялся защищать?