Конан поскреб свой бритый подбородок. Ему очень хотелось самому ограбить замок, но он не видел способа добраться туда.
— Клянусь Кромом, Винашко, я бы хотел посмотреть на это место, о котором ты говоришь.
Йуэтши глянул на могучую фигуру Конана и покачал головой.
— Есть путь, который мы называем Дорогой Орлов, но он не для таких, как ты.
— Ймир! Неужто одетый в шкуры дикарь лучше лазит по скалам, чем горец из Киммерии?! Веди!
Винашко пожал плечами и двинулся назад по ущелью. Они уже снова видели водопад, когда он остановился рядом с чем-то, что выглядело как неглубокий желоб, выветрившийся в скальной стене. Присмотревшись, Конан увидел цепочку неглубоких выемок для рук, выбитых в сплошной каменной стене.
— Я бы углубил эти оспины, — проворчал Конан, но тем не менее стал подниматься следом за Винашко, цепляясь за неглубокие выемки пальцами рук и ног. Наконец они достигли верхушки каменного гребня, образующего южную стену ущелья, и уселись на него, свесив ноги.
Ущелье извивалось внизу, под ними, как след змеи. Конан посмотрел поверх противоположной, более низкой стены ущелья в долину Акрим.
Справа от него утреннее солнце стояло высоко над блестящим морем Вилайет. Слева возвышались пики Колхианских Гор со снежными шапками вершин. Бросив взгляд назад, он мог видеть путаницу скал и ущелий, где, как он знал, стояла лагерем его команда.
Дым все еще лениво поднимался вверх от почерневших пожарищ, которые только вчера были деревнями. В глубине долины, на левом берегу реки, были расставлены шатры из шкур. Конан увидел людей, снующих как муравьи среди этих шатров. То были гирканцы, сказал Винашко, и указал Конану на выход из долины, устье узкого каньона, где был лагерь туранцев. Но внимание Конана было поглощено крепостью.
Крепость была прочно поставлена в теснине среди скал между ущельем, которое находилось под ними и долиной. Замок был обращен фасадом к долине и полностью окружен массивной двадцатифутовой стеной. Тяжелые ворота, по обе стороны которых высились башни с узкими бойницами для лучников, главенствовали над внешним склоном. Этот склон был не слишком крут, по нему можно было взобраться пешком и даже верхом, но он был совершенно гол и не предоставлял возможным атакующим никакой защиты.
— Только дьявол может решиться штурмовать эту крепость, — проворчал Конан. — Как мы можем добраться до королевского брата через эту кучу камня? Отведи нас к Артабану, чтобы я смог доставить его голову на Запороску.
— Будь осторожен, если тебе дорога своя собственная голова, — ответил Винашко. — Что ты видишь в ущелье?
— Голый камень, и только вдоль потока полоска зарослей.
Йуэтши оскалился в волчьей ухмылке.
— А ты заметил, что на правом берегу заросли гуще и выше? Слушай. Скрытые завесой водопада, мы можем наблюдать и дождаться, когда туранцы направятся вверх по ущелью. Затем, пока они заняты в замке Глега, мы спрячемся в кустах у потока и нападем на них, когда они будут возвращаться. Мы убьем всех, кроме Тейяспы, а его возьмем в плен. Затем вернемся обратно через тоннель. У тебя есть корабль, на котором мы сможем бежать?
— Да, — ответил Конан, вставая и потягиваясь. — Винашко, есть ли какой-нибудь другой спуск вниз с этого лезвия ножа, на котором мы сидим, кроме того, которым мы пришли?
— Есть тропа, которая ведет на восток вдоль гребня и затем спускается в лабиринт ущелий, в одном из которых стоят лагерем твои люди. Смотри, я покажу тебе. Видишь вон ту скалу, похожую на старуху? Около нее надо повернуть…
Конан внимательно выслушал, куда и как надо поворачивать. Но суть объяснений сводилась к тому, что этот опасный путь, более подходящий для каменного козла или серны, чем для человека, не давал возможности попасть в ущелье под ними.
Посреди объяснений Винашко вдруг повернулся и окаменел.
— Что это? — воскликнул он.
Из удаленного гирканского лагеря галопом вырвались всадники и, нахлестывая лошадей, проскакало через мелкую реку. Солнце сверкало на остриях пик. На стене крепости замелькали шлемы.
— Атака! — вскричал Винашко. — Кхосатрал Хел! Они переменили планы; они собирались напасть не раньше вечера. Быстро! Нужно спуститься прежде, чем появятся туранцы.
Они стали спускаться по неглубокому желобу, шаг за шагом, медленно и осторожно.
Наконец они ступили на дно ущелья и поспешили к водопаду. Они добрались до водоема, пересекли карниз и нырнули под водную завесу. Как только они оказались в сумраке позади водопада, Винашко схватил Конана за одетый кольчугой локоть. Сквозь шум воды киммериец расслышал звон стали о камень. Он выглянул наружу через мерцающую стену воды, которая делала все размытым и призрачным, зато скрывала их от взглядов тех, кто находился снаружи. Конан и йуэтши едва-едва успели попасть в свое убежище.
По ущелью двигался отряд высоких людей в кольчужных латах и шлемах, обмотанных тюрбанами. Во главе их был человек выше остальных ростом, чернобородый, с ястребиными чертами лица. Конан шумно выдохнул и, положив руку на рукоять меча, подался вперед, но Винашко вцепился в него.
— Во имя богов, козак! — яростно зашептал он. — Не отдавай наши жизни понапрасну. Они у нас в ловушке, но если ты бросишься прямо сейчас…
— Не волнуйся, — ответил Конан с угрюмой ухмылкой. — Я не такой простак, чтобы испортить добрую месть бездумным порывом.
Туранцы пересекали узкий поток. На противоположном берегу они остановились, как будто прислушиваясь. Конан и йуэтши различили за шумом воды отдаленный многоголосый вопль.
— Атака! — шепнул Винашко.
Как будто это было сигналом, туранцы быстро устремились вдоль по ущелью. Винашко коснулся руки киммерийца.
— Останься здесь и наблюдай. Я вернусь и приведу твоих пиратов.
— Поторопись, — сказал Конан. — Если ты не успеешь привести их вовремя, все пропало.
И Винашко исчез, словно тень.
В просторной комнате, роскошное убранство которой составляли тканые золотом гобелены, шелковые диваны и бархатные кушетки, полулежал принц Тейяспа. Он казался воплощением чувственного безделья, одетый в шелка и атлас, с хрустальным кувшином вина возле локтя. Его темные глаза были глазами сновидца, чьи сны навеяны вином и наркотическими снадобьями. Взгляд его покоился на Роксане, которая напряженно сжимала прутья решетки, глядя наружу. Но выражение принца было спокойным и отстраненным. Похоже было, что он нес слышит криков и шума, доносящихся снаружи.
Роксана беспокойно шевельнулась, бросив на принца взгляд через плечо. Она сражалась как тигрица, стараясь удержать принца от падения в глубину вырождения и отказа от всего, которую заботливо подготовили его тюремщики. Роксана не признавала фатализма и пыталась вернуть его к жизни и амбициям.
— Время, — выдохнула она, оборачиваясь. — Солнце в зените. Гирканцы атакуют замок, хлещут лошадей и впустую тратят множество стрел. Запоросканцы пускают в них стрелы и сбрасывают камни. Склон уже завален мертвыми телами, но они атакуют снова и снова, как безумцы. Я должна торопиться. Ты еще воссядешь на золотом троне, о возлюбленный мой!
Она простерлась перед ним и поцеловала его туфли в экстазе обожания, затем поднялась и торопливо вышла из комнаты. Она прошла через другую комнату, в которой десять огромных немых чернокожих несли стражу денно и нощно. По коридору она перебралась во внешний двор, который лежал между замком и задней стеной, в которой была дверь. Хотя Тейяспе не разрешалось выходить без стражи из его комнаты, Роксана могла входить и выходить свободно, когда ей вздумается.
Она пересекла двор и подошла к двери, ведущей в ущелье. Рядом с дверью прислонился к стене один воин, недовольный тем, что его лишили участия в сражении. Хотя тыл крепости казался неприступным, осторожный Глег все равно поставил там стражу. Стражник был согдийцем. Его войлочная шапка съехала набок. Он нахмурился и взялся за пику, когда Роксана приблизилась к нему.
— Что тебе здесь нужно, женщина?
— Я боюсь. Крики и шум испугали меня, лорд. Принц пьян соком лотоса, и некому успокоить мои страхи.