— Ах, Раэл, ты вернулся, — сказала Санта Екатрина, удивительным образом не удивленная. — Мы знали, что ты приедешь. Отец хочет тебя видеть. Он в доме Алимантандо.
Лимаал Манделла поприветствовал сына меж четырех панорамных окон погодной комнаты.
— Твой дед мертв.
— Нет!
— Охрана разорила наш дом, ты мог заметить разрушения. Раэл был убит, пытаясь защитить свою собственность.
— Нет!
— Он похоронен на городском кладбище, если ты захочешь навестить могилу. Кроме того, я думаю, тебе следует повидаться с бабушкой. Она считает тебя ответственным за смерть мужа. — Лимаал Манделла направился к выходу, чтобы оставить сына в его скорби, но у дверей оглянулся и сказал: — Кстати, и тетя хочет с тобой встретиться.
— Откуда она знает, что я вернулся?
— Она знает все.
Фасады домов украсили новые плакаты: ПАЛОМНИЧЕСТВО ВО ИМЯ МИЛОСЕРДИЯ: 12 НОВОДЕКАБРЯ 12.12. БУДЕТ ГОВОРИТЬ РАЭЛ МАНДЕЛЛА–МЛАДШИЙ.
Микал Марголис находился в затруднительном положении. Паломничество во имя Милосердия совпадало с визитом Джонни Сталина и трех членов совета директоров. Однако из‑за присутствия Раэла Манделлы–младшего ему придется смотреть на марш сквозь пальцы: событие шумное, без сомнения, но бессильное что‑либо изменить. Он не мог решиться на еще один налет на Дорогу Отчаяния для захвата смутьянов: Доминик Фронтера получил предписание окружного суда по поводу действий Компании, обещавшее ему военную помощь в случае злостного нарушения такового предписания. Хорошей идеей выглядела скрытная операция, однако малейший инцидент в городе, заполненном слетевшимися на детеймедиастервятниками, который стягивались отовсюду, заставит департамент Компании по связям с общественностью изрыгать огонь. Он уже успел причинить полированной поверхности Компании немалый ущерб тяжеловесной полицейской тактикой, использованной им при разгроме Конкордата. Боже милостивый, да что же им нужно — Компания или сборище пререкающихся профсоюзных деятелей? Затруднения, затруднения, затруднения. Порой он жалел, что не остался фрилансером, не спустил геологические отчеты в воздушный колодец. На посту директора службы безопасности Дороги Отчаяния он воплотил все свои юношеские мечтания, однако так и не освободился от сил гравитации. Он посмотрел на себя в зеркало и заметил, что черный и золото не слишком ему идут.
Двенадцатое новодекабря было прекрасным днем для паломничества. А иначе и быть не могло. Таасмин Манделла еще за месяц начала слегка колдовать с орбитальными станциями погодного контроля, с тем чтобы ни единая капля дождя не пролилась в день Паломничества во имя Милосердия. Огромная толпа собралась около Базилики Серой Госпожи. Тысячи детей, стоящих под полуденным солнцем в белых одеждах непорочности, ныли, жаловались, чувствовали дурноту, блевали и падали в обморок — в точности как любое другое сборище грешников в любом другом жарком месте. В назначенный момент зазвенели гонги, грянули цимбалы на колокольнях, застоявшиеся механизмы распахнули бронзовые врата Базилики, и из них вышла Таасмин Манделла, Серая Госпожа Молчания. Она двигалась не слишком величественно. Она шла, как усталая женщина в маске автомата, ощущая бегущее сквозь нее время. На почтительном расстоянии следовали Раэл Манделла–младший; ее брат и его отец, Лимаал Манделла; Мавда Аронделло и Харпер Тью, выжившие члены забастовочного комитета; Севриано и Батисто Галлацелли, а также Жан–Мишель Гастино в наряде Удивительной Язвы, Мастера–Мутанта Искрящегося Сарказма, Мгновенной Отповеди. Нимб вокруг левого запястья Таасмин Манделлы налился таким густым синим цветом, что казался почти черным.
Паломники выстроились вокруг нее: Дети Милосердия, Дети Непорочного Изобретения (Бедные), различные общины Стальграда, несущие иконы, реликвии, мощи и священные статуи, среди которых был и Небесный Покровитель Конкордата, Ясно Дитятко Черновы. За экклезиастами следовали ремесленники, представители гильдий и профессий Стальграда, собравшиеся вокруг своих знамен, припрятанных до срока в подвалах и на чердаках после разгрома Конкордата, и — да — реяли над ними даже нескольких непокорных стягов самого Конкордата, маленьких, но бросающихся в глаза своим зеленым Кругом Жизни. За ремесленниками шел народ: жены, мужья, дети, родители рабочих, а среди них — немногочисленное население Дороги Отчаяния: фермеры, законники, лавочники, механики, шлюхи и полицейские. За народом шли гунды, бродяги, бичи и бездомные псы, за ними следовали репортеры из газет, радио, кинохроники и телевидения со своими кинооператорами, телеоператорами, звукооператорами, фотографами и апоплексическими директорами.