— Тугофокусная временная петля, — с улыбкой объяснила она. — Как только мы закончим, она его выпустит.
— Ты совершенно не умеешь выбирать подходящий момент, — сказала Таасмин Манделла, застывшая в белом сиянии.
— Мне нравится твой наряд, — сказала Благословенная Госпожа. — Очень нравится. Очень идет тебе. Между прочим, мы, служители Панарха, не обязаны согласовывать свое расписание с вами, смертными. Пришло назначенное время; ты должна отправиться со мной и отчитаться о том, как ты воспользовалась своей силой.
Колонна света начала вращаться вокруг Таасмин Манделлы, и она почувствовала, что ее растягивает, как ярмарочную тянучку, превращая во что‑то не вполне человеческое. Она почувствовала, как земля выскальзывает у нее из‑под ног. Она была светом; светом… Она едва успела с отвращением сплюнуть, как катеринина сила обволокла ее, превратила в сгусток чистого, белого, сверкающего света, вечной информации безо всяких посторонних примесей — в точности как ей когда‑то мечталось на раскаленных скалах — и выплеснула в небеса.
Маленькая худая женщина, являвшаяся биологическим конструктом инкарнации Благословенной Госпожи Тарсиса, сложила руки в особом жесте для манипуляций со временем и пространством и исчезла.
59
Переодевшись Кающимся Нищебродом, Арни Тенебра провела пять дней, валяясь в грязи и предаваясь бичеванию, молитвам и стоянию коленями на острых камнях, покрытых нечистотами. Отделившись от процессии паломников у ворот Стальграда, она спряталась за метановым баком и произнесла в пальчиковый коммуникатор пять слов, которые положили начало вторжению. По ее приказу транспортные дирижабли, которые заняли позиции над Стальградом, дрейфуя по ветру с заглушенными двигателями, отключили поля невидимости и принялись вещать о поддержке и освобождении собравшейся внизу толпе. Из люков посыпались десантники Армии Родной Земли, держа наготове полеизлучатели, чтобы при малейших признаках сопротивления превратить противника в малиновое варенье. Противник и не думал сопротивляться.
— Не бойтесь ничего, — грохотал записанный голос. — Дорога Отчаяния освобождена от тирании Корпорации Вифлеем Арес Тактической группой Армии Родной Земли; сохраняйте спокойствие. Повторяем, это операция по освобождению. Сохраняйте спокойствие и оказывайте посильное содействие силам свободы. Благодарим за внимание.
Скрытая метановой цистерной, Арни Тенебра сбросила провонявший экскрементами бурнус, который пять дней скрывал ее боевую броню и боекомплект. Она раскрасила лицо под птицу смерти и прицепила микрофон.
— Группа 19, ко мне, — прошептала она. — Остальным группам действовать согласно полученных приказов. — Десяток Кающихся Нищебродов, сбросив маскировку и покинув позиции по периметру площади Корпорации, двинулись сквозь толпу к конторе Компании. К тому моменту, когда десантники достигли земли, отстегнули парашюты и выдвинулись на запланированные позиции, контролирующие электростанцию, летное поле, станцию, автобазу, мэрию, полицейские бараки, башню микроволновой связи, солнечную электростанцию, банки, конторы адвокатов и транспортные депо, Арни Тенебра встретилась со штурмовой группой и ворвалась в святая святых Сталелитейной Компании Вифлеем Арес.
Пока престарелая госпожа Кандерамбелоу, заведующая коммутатором, готовила чай для шести вежливых, но устрашающе разрисованных юношей в боевом облачении, а Доминик Фронтера смотрел на эмиссионые головки четырех полеизлучателей, группа 19 ехала на лифте для руководство на директорский этаж. Госпожа Фаншоу, Секретарь Года, поднялась из‑за стола, чтобы выразить протест против незаконного вторжения и была размазана по всей стене ударом гравитационного тарана. Арни Тенебра вышибла черно–золотые двери, украшенные черно–золотым гербом, и вошла внутрь.
— Добрый день, — сказала она униженным, заплаканным и окровавленным менеджерам отделов, начальникам станций, финансовым директорам, директорам по продажам и консультантам по персоналу. — Где находится директор–управляющий Департамента Проектов Развития Северо–Западного Четвертьшария? — Ответом послужил внезапный выброс энергии, проделавший дыру в животе младшего лейтенанта Генри Чана. Он вылупился на непривычное зрелище — собственный позвоночник — и развалился напополам. — Щиты, ребята, у него полезизлучатель. — Защитные зонтики загудели под сокрушительными ударами излучателя, как храмовые гонги. Жертвы сарказма, визжа, бросились прочь мимо красного пятна, бывшего некогда Образцовой Секретаршей Года.