Поэтому Альфаджон и Бетаджон были уверены в успехе, расспрашивая Раэла Манделлу–младшего о том, живет ли в этом городе старик по фамилии Иерихон; и когда тот в полном неведении ответил «да» и объяснил, где его можно найти, они почувствовали нечто вроде радости за то, что инвестиции в их сотворение принесли, наконец, долгожданные дивиденды. Альфаджон и Бетаджон миновали двенадцать каналов, повернули налево и перешли еще пять каналов; здесь они обнаружили господина Иерихона, опыляющего гибридный маис с помощью перышка.
— Шли бы себе дальше, — пробормотал он под нос и отправился поприветствовать своих убийц. Последовал обмен вежливыми поклонами, представлениями и замечаниями о погоде.
— От Дамиана? — спросил господин Иерихон через некоторое время. Кончики пальцев одновременно коснулись широких полей шляп.
— Мир обыскан, — сказал Альфаджон.
— Последнее место, — сказал Бетаджон. Они не отводили руки от карманов, в которых, как было известно господину Иерихону, лежали игольные пистолеты.
— Отнял у вас много времени, — сказал господин Иерихон, продолжая обшаривать разумы Высоких Пращуров на предмет хоть чего‑то, что могло бы спасти его от недостойной смерти на маисовом поле.
— Скажите мне, ребята, вы хороши?
Джоны кивнули.
— Вы лучшие?
И опять широкополые шляпы неторопливо пошли вниз.
— Откуда вы знаете?
Шляпы замерли. Маленькие черные глаза уставились на него из‑под полей.
— Все, что вы делали — охотились на людей. Если вы хороши, придется это доказать. Мне. Против меня.
Он позволил им поразмыслить над этим несколько секунд, затем нанес им еще один удар.
— Сдается мне, этот старик может сделать вас обоих. Что скажете?
По их реакции господин Иерихон рассудил, что они, должно быть, клоны, возможно, даже псевдосинхронные клоны, ибо в ответ на брошенный вызов их глаза псевдосинхронно сверкнули.
— Принято, — сказал Альфаджон.
— Решено, — сказал Бетаджон.
Господин Иерихон подавил триумфальную улыбку. Он поймал их, и зная это, он знал также, что может побить их. Истинный профессионал пришил бы ему яйца ко лбу, не успев пожелать доброго утра. Эти же клоны–близнецы страдали тщеславием, а коли так, то у них должны быть и другие изъяны, которые он может использовать.
— Около бара, — сказал господин Иерихон. — Зона огня — весь город. — Их телеграфический способ выражаться оказался заразителен. — Без гражданских, без заложников, без ядов, формальные правила. Только игольники. Думаю, у вас они есть? Хорошо. Время встречи… ровно в полдень. — Нет, это же время сиесты. Сиеста священна. Ничто не должно нарушать покой умирающего города в жаркий, жаркий, жаркий полдень. — Извиняюсь. Старый обычай. Пусть будет три пополудни.
Когда ангельское воинство Пяти Небес соберется возгласить второе пришествие Пантохриста, даже ему придется дождаться окончания сиесты в Дороге Отчаяния.
67
В пятнадцать ноль ноль господин Иерихон стоял в пыли у потрепанной временным штормом грузовой платформы бара и вспоминал церемонию коленопреклонения. Преклонив колени, стоял он в Зале Десяти Тысяч Свечей (никакого преувеличения; как‑то ему приказали пересчитать их в наказание за какую‑то шалость: 10027), пытаясь расшифровать значение коанов Отченаша Августина. В те дни еще ненаполненный, лишенный присутствия душ предков, он считал загадки Отченаша Августина бессмысленными; теперь содержащаяся в них мудрость была для него драгоценна.
— Используй чувства, — снова и снова повторял ему Отченаш Августин. — Все свои чувства. Представь себе, как действует кролик.
Ах, но он не покидал свою нору уже пять лет, он был стар, и хотя недавно ему пришлось призвать Дамантиновое Благочиние, чтобы спасти натянутые жилы и скрипящие кости, он уже не тот, что когда‑то. Ох, но тогда он должен хотя бы на мгновение разделить этих мальчишек. Итак. Итак, его тренированные чувства против телепатии тождественностей. Ведовство. Он троекратно плюнул на ветер и скрестил пальцы на руках и ногах.