Доктор Алимантандо поднялся, чтобы рассказать свою историю о парусных досках и безумных орфях. Доминик Фронтера жестом приказал ему сесть.
— Оставьте объяснения. Вы не виноваты. В отделе Орбитальной Экологической Инженерии случилась путаница, произошел сбой в программе некоей орфи, которую снесло с катушек. Капризные они хреновины. В общем, это не ваша вина, но я ничего поделать не могу. Комета летит сюда уже семьдесят два месяца. Во вторник, шестнадцатого мая, в шестнадцать двадцать четыре она врежется в землю в тридцати четырех километрах к югу отсюда, после чего этот городок и этот оазис сложатся, как.. как… карточный домик. — Раздались протестующие восклицания. Доминик Фронтера поднял руки, призывая к тишине и спокойствию. — Мне очень жаль. Мне действительно жаль, но изменить я ничего не смогу. Комету невозможно остановить, ее некуда повернуть, нет — на такой поздней стадии. Если бы вы только дали знать о своем существовании хотя бы кому‑то и хотя бы немного раньше, мы могли бы попытаться рассчитать другие варианты траектории. Теперь же слишком поздно. Извините.
— А что же Сердца Лотиан? — крикнул Эд Галлацелли.
— Она обещала рассказать о нас, — поддержал его Умберто.
— Да, обещала рассказать вашим в Фарфоровой Горе, — добавил Луи.
— Сердце Лотиан? — переспросил Доминик Фронтера. Его пилот выразительно пожал плечами.
— Мобильный представитель Отдела Общего Образования, — объяснил доктор Алимантандо.
— А. Другой отдел, — сказал Доминик Фронтера. На это слабое оправдание горожане ответили взрывом возмущения.
— Бюрократическая путаница — чума планирования! — выкрикнула Мария Квинсана.
Доминик Фронтера попытался успокоить ситуацию.
— Хорошо, хорошо, я согласен, что здесь имела место бюрократическая путаница на верхних уровнях управления — проблема не в этом. Проблема в том, что через три дня комета упадет и превратит этот город в гравий — вот в чем проблема. Все, что я могу сделать, это вызвать эскадрилью лихтеров и вывезти вас всех отсюда. Может быть, после расчистки района поражения — если вам уж очень здесь нравится — вы сможете вернуться, но в течение трех дней вы должны убраться отсюда со всеми своими козами, ламами, свиньями, курами, детьми и всем прочим. Вопросы?
Раэл Манделла поднял всех на ноги.
— Это наш город. Мы его создали, мы построили его, он наш, мы не хотим видеть, как его разрушают. Все, что у меня есть — здесь: моя жена, мои дети, мой дом, мой скот, и я не оставлю его на растерзание комете. Вы, инженеры, которые перекидываетесь планетами, как бильярдными шарами, вы должны послать вашу комету куда‑нибудь еще.
Громовые аплодисменты. Доминик Фронтера дождался, когда они стихнут.
— Следующий.
Персис Оборванка вскочила и закричала:
— Здесь мой отель, крышу которого вы изрешетили выстрелами, сударь! Я уже лишилась одного дела, воздушного, и не собираюсь потерять другое. Я остаюсь. Ваша комета может отправляться к черту.
Микал Марголис энергично закивал, восклицая:
— Слушайте, слушайте!
Затем поднялась Рути Голубая Гора, и тишина пала вокруг нее, как снег.
— Да? — произнес Доминик Фронтера устало. — Если вы не возражаете, я ожидаю вопросов, а не монологов из камеры смертников.