Мишель всё изменила. Она взяла его под свою опеку и придала его жизни некоторую стабильность. Но вскоре она устала от роли опекуна. Тот прачечный бизнес, который они организовали, был последней каплей. Когда она вернулась домой из Аделаиды после трёхнедельной поездки и обнаружила в стиральной машине гору вонючего белья, которое Алек забыл развесить, пожалуй, она не на шутку рассердилась. Решила, что он был «бесполезной тратой времени и только занимал место». Пустила его по течению, и у него снова не оказалось цели, пределов и того, о чём ему пришлось бы подумать. Неудивительно, что он одержим Джанин. Он цеплялся за неё, потому что ему больше не за что было уцепиться.
Однако то, что он влюбился в неё от нечего делать, не означало, что жизнь без неё не будет похожа на ад, если он уедет. Если снова начнёт жить сам по себе. Честно говоря, Алек был не совсем уверен, что он сможет жить самостоятельно. Майк и отец до сих пор жили в своём старом доме, в котором было только две спальни. Не будут ли они возражать, подумал Алек, если он уберёт весь хлам с задней веранды и на некоторое время переедет туда? Веранда была не особенно хорошо защищена от ветра, но она была застеклена. Он мог бы заткнуть щели, повесить плотные занавески, одолжить вентилятор и обогреватель, купить или попросить большой кусок ковра. Он смог бы неплохо там устроиться.
Но, конечно, все бы спросили его, почему. Если бы он переехал в собственную квартиру, никто не стал бы задавать вопросов; это считалось здравым поступком. Так делает большинство взрослых людей, пожив какое-то время с родителями. Но зачем переезжать из уютной просторной комнаты для гостей, которую ему предложил брат, в грязную и холодную заднюю веранду отцовского дома? Какие разумные причины вы смогли бы назвать?
Я скажу, что чувствую себя виноватым, решил Алек, вернувшись на кровать, и потянулся за пультом телевизора. Скажу, что Даррелу, Джанин и Ронни пора наслаждаться уютом в собственном доме. Потому что это правда. Я прожил у них два месяца. Должно быть, их тошнит от меня.
Но даже когда он начал мысленно репетировать своё объявление, он не смог представить, что ответит на это Джанин. «О, нет, — могла бы она сказать. — Нет, Алек, мы рады, что ты живёшь с нами. Ты так хорошо относишься к Ронни. Это так удобно, когда в доме есть человек, который всегда может посидеть с ребёнком. И тебе нельзя ночевать на этой ужасной веранде. Ты простудишься».
Алек мечтательно подумал о том, что ещё могла бы сделать Джанин, если он будет и дальше угрожать своим отъездом. Что, если он будет настаивать? Что, если она заплачет? Что, если он спросит её, почему она плачет, и она не сможет ответить, и тогда он обнимет её, а она попросит его ни о чём не спрашивать? Он должен знать, что она чувствует, но он не должен заставлять её говорить об этом, потому что это очень плохо.
От нечего делать, Алек начал онанировать. Затем, через некоторое время, он включил телевизор и просмотрел все каналы, остановившись на игре в крикет.
Он заснул под убаюкивающий голос комментатора с мыслями о Джанин.
* * *Гарри умер ночью. Грейс несколько часов лежала без сна. Натан что-то бормотал и метался во сне. Около часа ночи она услышала шаркающие шаги. Ещё она услышала тяжёлое дыхание, скрип петель и звук захлопнувшейся двери. Потом всё стихло.
Она встала (очень осторожно, чтобы не разбудить сына) и столкнулась с Сайрином в холле. Он возвращался в свою спальню, держа в руках фонарик.
— Что случилось? — прошептала она.
Сайрин прищурился. Он набросил коричневый плащ на рубашку от пижамы, из-под которой виднелись старые мешковатые трусы. Он был без вставных зубов, и его голос звучал искажённо.
— Гарри умер. Я отнёс его в конуру.
— О нет, Сай. — Грейс прикрыла рукой рот. — Боже, мне очень жаль.
Он пожал плечами.
— Отравился, — сказал он. — Скорее всего, мышьяком. Может, съел ядовитую приманку. Мышьяк хорошо справляется со своей работой.
— Ты так думаешь?
Он кивнул. Она пожелала ему спокойной ночи. Вернувшись в постель, она подумала о Сайрине и о том, как он отнёс Гарри к себе в комнату, завернул его в одеяло и положил на газеты. Собака была вся в грязи и рвоте, но Сайрин не попытался помыть её. Он почти ничего не делал — не давал Гарри воды с горчицей или какого-нибудь другого средства, чтобы вызвать рвоту. Когда это предложила Грейс, Сайрин покачал головой.