Глаза Севера заблестели в странном предвкушении, а руки неожиданно зачесались. Сделать предложение?
Варвара ему нравится. Ох, как нравится. До дрожи в коленках после сладкого пробуждения; до судорог в горле после ярких, сильных, смелых ночей. Нравится после смачных, сильных, хлыстом бьющих по тяжелым, пульсирующим вискам - часов. Везде и всегда. Нравится вся полностью, абсолютно, без остатка: её ловкое тело, и оптимистичная душа, и нос с горбинкой. Всегда до последней мелкой солёной капли на её извивающимся пружинкой теле, маленьком и податливом, вкусным до стона на влажных, щекоткой сцарапанных запястьях руки…Он её любит.
Север улыбнулся так широко, как никогда в жизни. Он обрадовался последним алым лучикам солнышка, снежной пустыне, еще совсем недавно ненавистному снегу, который приходится всегда расчищать для того, чтобы хоть как-нибудь поездить на лошадке. Даже большой славной кучке обрадовался, которую Кладька уже успела навалить.
Надо бы её засыпать снежком. Хотя под этой белой пеленой не видно, а весной выйдет натуральное удобрение. Андриаш одобрит. Вот как наступит, так и одобрит.
С дурацкой улыбочкой, полный безмятежных мыслей о славной кучке, Север направился в дежурную комнату. Кладю он заберет потом. Привязанная, она стоит довольно спокойно.
- Ну, что, Рес, рад моей кобылке? – захохотал Север, имея ввиду Варю, его Варю.
- Она твоя, мне-то чего радоваться? – пробубнил напарник.
- Не знаю, - задумчиво протянул Север, просто-таки наслаждаясь внезапной переменой настроения. Давно он уже так не радовался. Даже, когда впервые провел ночь с Варей!
Что, съел, голубчик?! То-то же, и моя улица когда-то Кобельской называться станет! Нечего издеваться.
- А что такой невеселый? – кокетливо смахнул пыль со стола Север.
- А че веселиться?! Это у вас там каждый день веселье в кроватке бывает, а мне работать надо, да...Бумаги разгрести, разобрать годовые залежи, дополнить отчеты, чтоб нам, идиотам ленивым, Андриаш шеи-то не отпи…
- Я понял, - некстати вспомнился Андриаш, вступающий в кучку говна. На заднем фоне порывисто дует ветер, переговариваются стражники и глухо лает собака. Материться Андриаш, стоит кобыла, неспешно живет природа. Андриаш уже пятую сестру своей жены добрым словом поминает, в позу их всех ставит. А природа цветет и пахнет, цветет и пахнет. Интересно, как великое может сочетаться с говном!
Видно, в этот момент у Севера на лице отразилось какое-то неподобающее случаю выражение, яркие мечты сильно не вписались в очередной план Реса.
Режес странно посмотрел на напарника, ничего не сказал, сбился со счета, в задумчивости пожевал обветренными губами, и наконец припомнил:
- …Упорядочить сведения, - загнул очередной палец, - заполнить номенклатуру, пересажать всех алкашей, дай им всем Святой колодок. Видишь, Север, не все, как ты, только и знают, что развлекаться! Кому-то и работать надо, службу городскую нести, а не рассиживаться! – на этом месте тень трудолюбивого стражника до боли, почти до крови в стертых пальцев встала с табуретки резко и по столу долбанула громко. Как Север верно догадался: для большего авторитета.
Сценку Север не оценил. И так же опираясь о косяк, завел руки за голову, продолжая бездумно пялится в вечную музу рифмоплетов – потолок. Душа парня наслаждалась временем, медленно растягивая его сладкой ложкой меда.
До прихода Севера напарник высиживал в будке обивку не просто так, а ожидал перекинуть партию-другую в лото. Северус все планы сбил на фиг, в душу внес смуту, в сердце раздор, а на стол вообще деревянную стружку. Хотя, может, это сапог Реса…
Дико скривившись, Режес тут же убрал ноги со стола. Нет, так неудобно.
Опустил на пол. Не то. Закинул одну на другую; согнул в колене, разогнул, расставил ноги пошире. Не пойдет. Куда девать руки? Пару раз плюнул, снова поставил на пол и…поднял как было. Пусть возмущаются те, кто тут ест и спит, если жить негде! Режес так выворачиваться не собирается.
Он постелет себе скатерку. Когда будет кушать. Он так решил. Он - господин своего слова. Он - Властелин. Да, Властелин Мира. Сегодня.
И, определив наконец на сейчас свое место в мире, Властелин благосклонно кивнул Северу: вы что-то хотели? Нет – выметайтесь. Сначала выметете здесь, потом выметайтесь сами. С едким смешком над головой засветился зверобойный венок – символ могущества и силы.