- Смотри, это опалыш обычный, - Золот достал из коробочки засушенный стебелек с голубыми листьями. – Цветет и принимается в рост весной, но, как вырастет, не увеличивается в размерах аж до зимы. А вот опалыш, который тоже цветет весной, но увеличивается каждое утро, - восторженно прошептал он, доставая из той же коробочки ещё одну ветку, побольше, но уже с желтыми скрюченными листьями. И с сожалением добавил:
- Правда, и погибает он через месяц. Но это того стоит! Так быстро достигать определенных размеров, зацветать и сразу же давать плоды не каждый может. И собрать эту редкость, когда опалыш только-только набирает силу для всевозможных лечений, дорогого стоит. Он ведь растет только там, где переменчивая погода, а у нас, сама знаешь…Постоянная.
Золот убирал со стола всякие скляночки и бутылочки, складывал в один ящик какие-то мешочки с чем-то хрустящим. А Лиска сидела на табурете около стола и восхищенно за ним наблюдала. Это же сколько нужно знать, чтобы разобраться в голубых и желтых цветочках!
- Мне это сегодня какой-то мужчина отдал, представляешь? Я его обслужил, дал несколько травок от живота: тысячелистник там, ромашка, крапива. Ну, ещё и побиру показал. Я ж её несколько дней собирал, пока всё вегетационные периоды нашел. А ему так понравилось, - завязывая очередной мешочек, покраснел Золот, - Он так хитро сощурился и сказал, что у меня есть нюх: горький, как у настоящих знахарей, представляешь? Через два часа опять ко мне зашел, принес опалышей, это же надо? Значит, скоро в знахари пробьюсь, сделаю свою лавку.
- Это всё так интересно, - восхитилась Лиска. – Ты такой молодец! Наверное, поэтому ты здесь работаешь, да?
- Ну, не только, - пожал плечами Золот. – Вот, смотри, есть ведь ещё и декоративные растения, комнатные, например, цветы, которые тоже можно использовать, как лекарства. И бегония, и алоэ, и герань…Даже китайская роза. Её лепестки от плохого аппетита и головной боли помогают. Особенно настойка.
- А почему их тогда не используют?
- А вот почему-почему… А потому, что людям красоту подавай. Им красота и удовольствие важнее, чем здоровье, понимаешь?
- Но как же…Это неправильно.
- А вот так…Сэкономить хотят, понимаешь ли.
Лиска задумчиво покачала головой и снова стала наблюдать за Золотом. Тот складывал разные баночки в большой коробок, уносил его в какую-то комнату за прилавком, возвращался и снова складывал. Он поднимал коробки, и Лиске почему-то казалось, что он может поднять так, что угодно и вот так же отнести в комнату; что ему всё легко делать, лишь бы это было интересно.
На входе прозвенел колокольчик и Лиска увидела стоящего на пороге Одинка. Манра с ним не было.
- Одинок, знакомься, это Золот. Золот, это Одинок, - представила Лиска.
Она так обрадовалась, что он всё-таки зашел. Хотя как он мог не зайти, если Лиска его об этом попросила?
Золот поставил очередной коробок на пол и по-деловому, серьезно кивнул Одинку.
- Очень приятно.
- Мне тоже, - улыбнулся Опытный. – А вы чем занимаетесь?
- Всем понемножку. В основном растениями. Если обращаются с болезнями, могу подсказать, какой травкой лечить.
- Пожалуй, это самая важная профессия.
Золот зарделся и, взяв со стола какую-то склянку, опустил глаза, улыбнулся, начал вертеть её в руках. И, взглянув на Одинка, сказал:
- Если вам интересно, могу показать коллекцию черноплодной рябины. Она у меня почти вся. Я ведь собираюсь свою лавку открыть или эту выкупить, вот и ищу всё редкое, чтоб потом на сборе званий в знахари показать.
- Впечатляет, - одобрительно улыбнулся Одинок. – И работа будет, и уважение в обществе. Это важно. Но…- он растерянно оглянулся на Лиску. – Нам уже пора, - и, обращаясь к Лиске, прошептал:
- Холак с Граном опять будут нервничать.
Лиска с сожалением кивнула и, поднявшись с табурета, помахала ушедшему в комнату Золоту.
- Ага, давай ещё приходи. У меня здесь каждый день столько нового!
- А что с Холаком? – шепотом спросил Одинок.
Они уже зашли в таверну и первым делом решили подняться в комнату Грана с Холаком – отдать закупки и сообщить, что они уже пришли.
Гран сидел за столом и что-то писал, а Холак, с бледным лицом и полузакрытыми глазами, почему-то лежал на кровати. Раздавалось только негромкое сопение, чтоб никто не подумал, что он мертв. Рядом, на тумбочке стояла чашка с чем-то желтым и дымящимся.
- С животом у него плохо, - небрежно пожал плечами Гран. – Наверное, невзлюбили его подгоревшие курицы и дубовые котлеты. Вон, я ему ромашку заварил. Тысячелистник только забыл, замотался.