- Да.
Он соображал туго. А когда дошло…
- Дай, - Север выхватил несчастную, ставшую ему ой, насколько дорогой тряпицу.
Что ж он такой тупой! Не обратить внимания на её запах! Правда, он уже еле различим, но всё же. Абрикос, ваниль. Может, еще лимон. Сам же дарил!
Парень стал ожесточенно расправлять края бывшего в прошлой жизни листа. Последние всё время норовили разойтись, а чернила растечься или стереться полностью. Пергамент, а вернее то, что от него осталось после Розки и доморощенных мужиковых карманов, был слаб, был очень слаб. Словно свежестиранная шелковая простынь: влажный на ощупь и по большей части невесомый. Наполовину исписан.
Варя куда-то ушла? Передала через соседа? И когда вернется? Зачем отдала ключи?
Собачник уже собирался помочь развернуть тряпку, но Север лишь злобно на него рыкнул.
Половина букв в мужиковых штанах потонула.
«Север! Наши отношения себя исчерпали. Больше неинтересно. Ты мне больше не нужен. Не ищи меня. Было хорошо. Хорошего тебе дня! Варвара».
Что?!
Пробежался глазами по размытым хлипким словам. Задал избитый вопрос:
- Это написала она?
Мужчина кивнул. Север перечитал еще раз. На мгновение задержался на морде мужика: любопытство из неё так и сочилось, а голова болталась как у безмозглой тряпичной куколки. Порыв тут же её придушить Север подавил где-то на середине.
Скрюченными, с побелевшими кончиками пальцами он вцепился в тонкую, безвольную и абсолютно ни в чем невиноватую материю. Машинально прикусил нижнюю губу и тут же ощутил на ней солоноватый привкус крови. Остекленевшими глазами уставился на «Варвар…».
Ах, ты дрянь!
Кусок надорвался и, глухо треснув наискосок, беззвучно выпал у Севера из рук.
Ты подумала обо мне?! Ничего не сказала и просто так исчезла? А сказать в лицо слабо?! Человека подготавливать надо!
А ты знаешь, что я вообще-то тут волновался, думал о тебе, злился! Чуть не выпрыгнул из штанов и не расцарапал этому мужику рожу, искал тебя! Думал, с тобой что-то случилось! Ан, нет. Ты…Ты стерва! Дура, трусиха! Убежала, бросила!
Я о тебе заботился и старался! А ты даже не удосужилась сказать мне всё в лицо, не могла нормально спрятать записку…чтобы не достала собака. Уйти красиво!
Нет, надо исчезнуть не прощаясь. Чтобы избежать разборок?! Неблагодарная! Чтобы было легче, гладше и проще, проще, проще…Сука! Чтоб тебе, (тебе и только тебе, детка!) было так легче! А мне нет. Чтобы мне было больнее?
Я носил тебя на руках, делал всё, что попросишь, занимался с тобой сексом! Я такими развратами в жизни никогда не занимался! Я согласился. Хоть бы напоследок поблагодарила, я ж тебе засаживал.
Блин, нам ведь было вместе хорошо! Это что-то значит, а? Хотя бы то, что говорить о таких вещах надо вживую. Не уходить, блин, ставя перед фактом.
Ёшкины елки! Да кто ты вообще такая, чтобы за меня решать?! Распоряжаться чужим временем, просто так кидать листки, ничего не объясняя?! Идиотка. Даже не удосужилась потратить на меня своё драгоценное время, сука! На минуту даже не остановилась. Просто махнула хвостом.
Да что я вообще тебе сделал? Мы ведь ни разу даже не поссорились! Ты мне за это должна быть благодарной, а не я за тобой бегать, эгоисткой. Хоть какой-то своей задницей потрудиться, чтоб другому было не так обидно и больно?! Почему нельзя было дать хотя бы шанс? Почему кидаешь всё сразу, на полпути, ничего не решив и не спросив моего мнения?! Почему на ровном месте общих (ты слышишь, слышишь это слово, дражайшая? общих!) отношений, нельзя объяснить?
Зачем привязывать к себе, если не собираешься заботиться? Ты подумала только о себе.
Что изменилось? Что случилось? Да ничего, мать его. Ничего. Всё было отлично! Зашибись! Всё было хорошо, слышишь? Ты задавила всё на корню, решила за двоих, сука! Мы должны всё решать вместе. Поманила, поиздевалась и кинула! Поиграла и бросила? Насмехалась!
Мужик крика Северовой души не слышал и посчитал, что с виду парень довольно-таки спокоен. Интересно: что сказано в этом послании? Эх, уже ничего нельзя прочесть…Розка.
- Че не так-то? – смачно выматерившись, собачник оттащил, чтоб не пачкала заслуженное имущество, собаку с ковра. Непонятно чего ожидая, распахнул свой драный тулуп и хорошенько дыхнул на руку, гордо протер позолоченную бляху. Удовлетворенно поиграл ею на свету.
А мир рухнул. Злобными, с запахом пыльного мяса и запахом приторно-мерзким – абрикоса. Надоевшими, до самых подмышек опостылевшими мерзкими обломками временных построек. Очень громко. Даже можно было заложить уши…Но, к сожалению, кроме Севера его больше никто не слышал.