Будет ждать. Он хочет ждать. Он хочет её.
Что она делает в лесу – непонятно, но очень, безумно хочется, чтобы и она испытала боль тоже. Неохота подразнить?
И пока она будет возиться со своей паникой, пока засуетиться в укрытии и поставит целью спасти часть тела даже в угрозу собственной смерти, он клацнет челюстями ещё раз. И ещё.
Она шелохнется, вздрогнет, покроется страхом, как скорлупой, и замрет. Замрет, а потом резко сорвется с места, бросив все свои пожитки.
Захлопала крыльями пичуга, бездушно ухнул в вышине филин. Она вздрогнула.
Кажется, её сердце перестало биться ещё до того, как существо начало приближаться. Медленно и медленно, растягивая удовольствие…А вскрикнуть она так и не успела. Даже не поняла, кто это был.
Одним резким отчаянным прыжком он распорол ей живот надвое, вгрызся в сочную, истекающую железом-кровью мякоть, испробовал всю, до самого конца, упиваясь…
Мышь дергалась недолго.
Север превратился обратно. Долго приводил себя в порядок: отплевывался от мокрой вспотевшей шерсти и вонючего пуха, песком оттирал руки-лапы.
Глава 10.
Наутро пришел в казарму. Хорошо, что не было Реса: этот идиот вечно все выпрашивает!
Обманывает наивных дур и бросает их на полпути, скотина…А он хотя бы раз подумал, какого им на той стороне шаткого бревна?! Скотина эгоистичная! Дрянь!
Север никому ничего не собирается объяснять. Никого не касается. Это только его проблемы. Впрочем, вся очевидная правда заключается в том, что вряд ли это останется секретом!
Принял душ. Вода была липкая, слишком теплая для той, которую включил - ледяной. Хочется помыться еще раз. Бесконечное количество раз. Бесконечно долгое, бешено мерзкое количество раз.
Смотреться в зеркало он не стал. Не захотел. Оплетенный косичками, заросший щетиной и явно не выспавшийся. Зачем?..
Ты, как баба, честное слово! Обведен вокруг пальца тонкими, доводящими до возбуждения-дрожи руками; ты тупой озлобленный…стражник? (сейчас лучше всего подходишь под классическую роль-хохму: пограничник с брюшком, желающий опохмелиться и отлить одновременно).
А весна наступала.
Варвара, ты мелочная корыстная душонка!
Наступала наравне с ругательствами, претензиями Севера, с его невыносимой обидой, дикой болью и яростью крысы одновременно. Тщетностью надежд, разрывом иллюзий и битвой эмоций. Наступала наравне с горечью, отчаянием и бесконечностью проклятий. Это страх, уныние, тоска и…
«Я понял, - сказал Север и задернул шторы. – Дальше можешь не продолжать».
Попытка прочувствовать другого человека жестоко оборвалась.
Непривычно пусто внутри. Был человек рядом. Нет человека. Сквозная дырка. Как она посмела так его унизить?! Отплатить!
Север резко зачерпнул колодезной воды, залпом выпил, подавился и закашлялся.
На автомате одним привычным движением руки он поправил пояс для ножей: чтобы успокоиться. Задел лезвие, чертыхнулся и, скривившись от боли, взял палец в рот.
Точно так же когда-то Варя слизывала капли. С лукавыми искорками в глазах алым умелым языком (хватит о ней! она того не стоит). Сама же эти капли и создает. О, как это не принято в обществе, как неприлично! Но проблема не в том, прилично или нет, а в том, что это тебе понравилось, дружок! Как минимум через день ты получал от этого удовольствие. А теперь нет. Больше не светит. Что ты теперь будешь делать, а, парень?!
Поймал кайф испытывать поначалу боль, страх, растерянность и практически сразу – экстаз! Животный страх, грубость, а затем дрожь и рябь по всему телу от её прикосновений…
Сжал кулаки.
Нет, убивать он её больше не собирается. Размазывать по стенам её поганое к нему отношение, с дури уложить на спину и одним метким движением ногтя раздавить всю до единого, подлую дрянь! – нет (интересно, каким помойным ведром ты бы при этом себя ощущала? а, милочка?!).
Он пойдет на Шушукинскую. Кажется, это перед Мастаком – небольшим городским холмиком, площадью остроречия. И в самом центре – Шушукинская, рядом с Торговой, Слепой, Веной и Каменкой. Перед идеальной ювелирной областью – Юной. Он там покупал ей украшение…
Со всей силы расколотил чашку. Стало легче. Черт, придется убирать.
На пересечении было гулко. Туда-сюда сновали перекупщики, со сноровкой, вертлявые и просто бездельники. Даже вездесущая влажная грязь их не смущала: последняя мерзкая грязь перед летом.
Свернул на Слепую, перешел по выдолбленным и оттого ясным даже малышу с плотной повязкой на глазах зарубкам на дорогах, знакам и предупреждениям. Угрюмо поднял голову. Прищурился...Чуть не испортил эти самые чертовы зарубки своим свалившемся от шока телом.