- Меня Оська, как бы это странно ни звучало, тоже красит. Пудра, грим, несколько морщин. А вот Варька в отношении внешности ни в мать, ни в меня пошла: молодиться всё. С такой красотой на протяжении нескольких десятилетий и на одном месте – не к добру. Переезжает.
- Знаю, – угрюмо буркнул Север. Вспомнил, как одним прекрасным утром проснулся, а Варька кривляется перед зеркалом. Вот бы сейчас туда вернуться.
- Ах, да, прости. Так на чем я остановился?
Казалось, что Гардар – это твой любимый дедушка. Он с увлечением рассказывает интересные истории. Особенно, когда вот так кусает сухие растрескавшиеся губы в попытке хоть что-нибудь вспомнить. Неужели возраст берет свое?
- Чтобы не носила никаких сережек и прочих уродований своего тела ни в каких местах, думая, что это красиво. Действительно: в монастыре серьги только мешали ей исполнять профессиональный долг. Долго жаловалась. Короче…мы этим листком потом задницы подтерли. Извини за подробности, но это больше никуда не годится!
- Не жалеете?
- Конечно, сначала жалел. А потом еще долго плевался, когда узнал. Знаешь, как это было? Когда я, тупорылый осел, заметил наконец-таки, что Варьке уже под пятьдесят, а она ни в какую замуж. Чай, не девочка, к ней мужики все суются, красивая, заводная (штук сто уже у нас дома перебывало!), и каждый с родителями, блин, хочет познакомиться, все харчи перевели. Мужиков приводит, а замуж не выходит. Но я с этим смирился. Купил топор и смирился. Сначала переживал, чтобы девственность свою берегла. А потом парился еще больше: отдай ты это сокровище хоть кому-нибудь нахрен, всё лучше, чем помереть старой девой! Сверстницы её по-другому выглядели, несколько раз замужем побывали, а наша…Чем наша хуже? А потом мне Оська сказала, что Варька уже в пятнадцать… того! Я как на месте тогда стоял, так и офигел! Чего ж тогда не женился, козел однорогий? Найду, говорю, урою! Побежал спрашивать Варьку: кто он, как зовут, что на могилке писать будем?! А она: я не помню, как звать – не знаю. Однако, я и с этим смирился: пусть только болезней половых в дом не приносит и водится с хорошими парнями.
Мужик провел пятерней по волосам, передохнул:
- Я тоже не старел. Но это так…ерунда. Радовался, как ненормальный, что соседи седые все, а у меня – ни волосинки! А Оська моя – умничка. Всё время как-то так красилась, что вроде и обычная пожилая женщина: куча морщинок, седину вплетает, а когда ест вообще сутулится и чавкает. Но хотел я её в любом обличье.
- Мы часто переезжали: Оссия жаловалась. На каждом новом месте было что-то не так: слишком близко пасутся козы, то соседи о Варьке плохо отзываются – мол, взрослая тетка, а с родителями живет! А для меня чужое мнение ох, как важно! Оська знает. Но потом она как-то не выдержала: столько лет с Варькой вместе скрывали, берегли меня, а когда Оська увидела, как я переживаю…Совестно ей стало, жалко меня. Она рассказала. Как я злился. Нет, как я злился! До сих пор новую посуду покупаем! Как она могла?! Обманывать меня, главу семьи?! А потом я увидел нашу мать без макияжа – вылитая Варька, только манеры не те – вот когда до конца и поверил. Когда рядом друг с другом стали. Неделю с женой не разговаривал. Как?! Как она могла так меня унизить? Самое интересное, Варька лет с пяти лет про себя знала, как только впервые шестилетней сопле глазки построила, так мама и рассказала, попросила папе не рассказывать их секрет, папа расстроится…Да я не то, чтобы расстроился: просто вещи свои собрал, половину горшков перебил, сломал стол, выкинул старый сундук (руки всё никак не доходили – а тут такой повод!), делать мне тут было уже нечего. Хорошенько отполировал топор и собрался уходить - от этих двух, молодых. А потом…потом, знаешь, понял: где я, дурак, такую еще найду?! Мне ведь повезло: Святой рассмотрел мои богатые, ни в какие ворота не лезущие требования и позволил вообще с ней познакомиться. Вот если бы такая жена, как у меня в списке, действительно существовала, то ей место было только наравне со Святым. И то: он бы при ней даже пукнуть боялся.
- А как она меня любит, Северус, как любит! Я это чувствую. Сколько благодарит меня до сих пор, что вывез её из монастыря: затрахалась там всех баб трахать; устала, а всем нравилось…Да что он к тебе пристал! – уставившись на кота, мужик всплеснул руками. - Давай выбросим его потихоньку. Вот и повод есть…- радостным шепотом сообщил отец семейства и за шкирку вынес пикнувшее существо на улицу.
- А где котик? – стал накрывать на стол.
- Пошел прогуляться. Сказал: пописает и сразу домой. Говорит: хочет подумать. Нет, за ним идти не надо. Кошки – они такие…Любят уединение. Правда, Север?
- Что?! – дернулся гость. – Ах, да. То есть…Наверное.