- Так странно, - добавила она, помолчав. – Я всегда думала, что никогда не спущусь до банальной романтики – этой мишуры, обертки всего настоящего. А получается, сама на неё и напоролась! Причем не остановила, когда начала понимать, что люблю. Сама виновата, - зло добавила она и отвернулась. – Теперь и выпутываться придется самой. Прости - я тебе столько всего наговорила. Забудь, я и сама справлюсь.
- Ты не справишься, - тихо, но твердо сказала Лиска.
- Почему?
- Потому что вам надо справляться вместе.
- Что за глупости ты несешь? Какое вместе?! Он меня даже не знает. Какая-то мелкая разносчица, служанка, которая ухаживала за ним две недели, а влюбилась так, что коленки подкашиваются, если видит, что он бредит.
- Он тебя любит! – не выдержав, воскликнула Лиска. – Четыре года и пять месяцев. Всё это время! Он без ума от тебя!
- Что? – растерялась Сонка. С надеждой:
- Любит?.. Нет, нет. Это нелепо. Так глупо. Даже если он меня любит, хочет, чтобы я была с ним… хотя я не готова в это поверить - он меня даже не знает…
- Да ты сама себя меньше знаешь, чем он!
-…и даже если это так, это всё равно ничего не решает. Так нельзя.
- Почему нельзя?!
- Потому что ломает всю мою жизнь! Всё переворачивает вверх дном!
- Нет, - Лиска не выдержала. – Давай ты перевернешь всё один раз, чтобы потом не переворачивать каждый день, когда будешь видеть его за вторым столиком слева!
Сонка удивленно открыла рот и замолчала. Она то порывалась что-то сказать, то закусывала нижнюю губу и что-то долго искала своими ясными серыми глазами. Наконец, она открыла рот, чтобы высказать всё, что думает о таких фразах в общем, и о Лиске в частности, но вдруг вернула челюсть на место и удивленно посмотрела на подругу. Одним быстрым потоком воздуха взбежала на второй этаж:
- Да. Может, ты и права…
Глава 4. Переверни все один раз...Часть первая.
4. Переверни все один раз...
Ну, и денек! Жара, ветра нет. А если и бывал, то презрительно избегал таверны, как самое его не достойное. А ведь только весна, её сердцевина. Что же будет дальше?
Лиска, сидя на лавке около окна, обмахивалась каким-то кусочком пергамента, который обнаружила на кухне. Рецепт, наверное. Потом вернет. Ала все равно знала все рецепты на зубок и держала пергамент исключительно для вида или других нужд.
Если бы это было лето, все наверняка махнули бы на речку. Но работа не ждет!
Посетителей почти не было, если не считать парня в телогрейке и плотных штанах, то и дело заказывающего пиво и обмахивающегося веером. Ещё был какой-то дедок, сгорбившийся над столом под лестницей: он усердно писал, потом ел и снова писал. Его с головой накрывал темно-синий, почти черный плащ. Лиска от окна, с противоположного конца от лестницы, видела только зажавшие перо тонкие пальцы. Лиска не заметила, как вошел дедок, а может, была в это время на кухне и не успела разглядеть его лица. Теперь он был ещё и накрыт плащом, так что больше не оставалось ничего другого, как пойти к Сонке.
Она сидела на лавке и кропотливо пересчитывала серебрушки.
- Чего считаешь?
- Двадцать три, двадцать четыре…Хочу подарить Вилену чехол для кинжала.
- Кому?
- Вилену, - сама себе кивнула девушка и посмотрела на подругу. Потом нахмурилась, что-то вспомнила и самодовольно усмехнулась:
- Ласке. Вилен – его настоящее имя.
Лиссия радостно обняла разносчицу. Есть поверье, что твоё имя – твоя судьба. Меняешь имя – меняешь судьбу. Значит, Ласка доверил ей свою судьбу. А кому попало такое не доверяют.
Чем больше солнце клонилось к горизонту, тем больше становилось народу. К вечеру в таверне уже стало тяжело проходить, тяжело «летать», как выражался хозяин.
Зашли какие-то стражники на чарку пива, засиделись и долго не хотели уходить. Зашел парень с девушкой и неуверенностью. Но, увидев, как какой-то мужчина с рыжей бородой обнаружил в столешнице задатки барабана и стучал по нему, отбивая ритм (Лиске ритм понравился, такой забавный!), влюбленные широко раскрыли глаза и поспешили выйти.
…Сначала в этой душной дыре (правда, может это из-за плаща, которым он накрылся по самые уши? Ну, и ладно, так надежнее) появился мужик.
(Он проверял всех, кто приходил по объявлению).
Итак, мужик. Самый настоящий: в вышиваной рубахе (наверняка, жена ночей недоспала) холщовых штанах, подпоясанных веревкой. На ногах была самая надежная – не жарко не холодно – обувь: лапти. Это был коренной житель поселка: статный, видный, знающий. Значит, он сможет ему помочь. Именно такие и проходят версты без роздыха и выносят бури, укрываясь тонким одеялом и питаясь болотными ягодами. Именно такие ему и нужны.