Крин уже срывался. Наверное, медитации не шли ему на пользу. Теперь он не может быстро взять себя в руки.
Я спокоен, я спокоен…Я абсолютно спокоен.
- Не трожь арбалет! – малыш остановился на полпути и уставился на хозяина дома. – Он семейный! По наследству передавался! – вне себя от злости орал Крин, меряя огромными шагами комнату и поминутно одергивая любопытную ручонку. Ребенок стоял на диване и настойчиво тянулся к забавным штучкам, не обращая внимания на временно приютившего. – Нельзя, я тебе сказал! Ты что, простых слов не понимаешь? Кот и то лучше тебя! Вчера ни разу – слышишь, ни разу - не написал в чужом доме – уважал, блин, старших!
Крин наставительно занес указательный палец, поднял ногу и…сразу понял, что кот старших не уважал.
- Вот все, все вы такие! – пробормотал Крин. Он уже почти обиделся. Ну, за что с ним так, а? Приют, в самом деле. Поговорить ему не с кем…Медитации, кот их подери!..
Крин сел на диван, поставил обе ноги в лужу и подпер подбородок руками.
У него в доме ребенок! Не кот, не коза и не баран. Ребенок!.. Куда его сдать? Что с ним делать? Фиг его знает…Как с ним вообще говорить, если он элементарных слов не понимает?
Жены, а тем более детей у Крина никогда не было. Любимая работа отнимала всё свободное время.
Дитё, посмотрев на старика, на стену, богато, любовно увешанную шпагами и саблями, потянулся за единственным арбалетом, кое-как ухватил его и перетащил на диван.
Крин уныло посмотрел на любимый охотничий предмет и на небольшие пальчики, бесстрашно дотрагивающиеся до ложе.
- Что, нравится? – вздохнул Крин. Чадо только «угукнуло» и засияло.
Крин тоже улыбнулся. Хм, когда от него не пахнет, как от навозной коровы, он очень даже милый.
- Мне тоже, - гордо сказал старик и, взяв ручонку в свою суховатую жилистую ладонь, стал водить ею по деревянным «плечам» арбалета. Он был не возведен и относительно безопасен.
- Смотри, вот это – спусковой механизм, - повествовал мягким, ласковым голосом Крин. – А это – стремя, - ребенок внимательно его слушал.
- Ой, а вот это – это меня всегда так умиляло, словно из сказки взято – крестовина. И слово-то какое волшебное! Кре-сто-ви-на. А, как тебе?
- Кх…кх…а…
Крин любовно погладил деревянное ложе и ласково улыбнулся, что-то припоминая.
Посмотрел на сияющего ребенка.
- Пожалуй, с тобой можно иметь дело. Разбираешься в стоящем.
Крин серьезно похлопал малыша по плечу, не зная, как ещё выразить ему своё удовольствие. Неловко потрепал по румяной щеке.
- Да тебе отъедаться надо, парень! – удивился Крин и пошел за крупами, молоком, за чем-нибудь, чем можно кормить этого хулигана.
Он даже лучше кота. Вон, в оружие разбирается…
Крин сварил гречанку, потом налил в кружку молока. Ребенку всё нравилось, только, сколько бы он не варил – хоть щепотку – малыш всё равно не доедал. Словно из вредности. На двух последних ложках он вдруг как в первый раз видел эфес сабли над столом и тянулся к нему всем телом. Крин убрал её на полку – этот оруженосец и там её выхватил глазами и на последней ложке уставился на неё, как завороженный и давай слезать с табуретки. Крин уже думал, привязать ли его – благо веревки у него всегда было предостаточно. Но, к вечеру, спускаясь в погреб, Крин забыл на столе саблю, которую долго прятал от ребенка. Когда он пришел, хулиган так и сидел: молча, не шевелясь. Он широко распахнул глаза и уставился на причудливые завитушки – рисунок на эфесе. Через полчаса Крин сварил перловку, положил на стол саблю и малыш слопал всё до последнего зернышка.
Крин даже гордился собой за удачную идею. А ещё говорят, будто холостяки с детьми не умеют справляться. Ха!
Крин разобрал никогда не разбирающийся до этого диван, нашел кое-какие простыни и махровое, праздничное, ужасно теплое полотенце вместо одеяла. Он постелил ему рядом с собой, дал в руки кружку с подогретым молоком и спрятался за спинкой дивана. Затаил дыхание.
Ему казалось, если ребенок будет его видеть, то захочет с ним играть или, чего доброго, чтобы он его ещё и спать укладывал. А так он посидит тихонечко, авось, и сам уснет.
Он и уснул. Сжимая кружку зубами, руками, кое-где даже ногами. По кружке катилась капля слюны. Так вот ты, какое, Отцовство!
На следующий день Крин, выходя доить корову, нашел за сараем пеленки – грязные, с прилипшими комьями грязи и корзинку. Подбросили.
Но, если его подбросили, как же он пробрался к нему в дом? Ночью старик тщательно запирал все двери, окна закрывал ставнями. Не через крышу же он свалился, в самом деле.
Крин оставил эти мысли до лучших времен, освободился от бесполезных нервов, как говаривали высшие мудрецы, которых он некогда посещал, вернулся в дом.