- Сам же себе не нравился и пытался научить тебя любви к самому себе. И спорил так, что был похож уже не на осла, а на пьяного верблюда, - он ухмыльнулся, вспоминая, как Север упирался.
Мальчишка, который уже давно не мальчишка, сейчас смотрел на него. Как на саблю…Неотрывно.
- Дальше признаваться тебе не буду, чтоб совсем не потерять уважение, - пробормотал Крин и закинул руки за голову. На тело мгновенно навалилась тяжесть, но он её не замечал и говорил как обычно - вдохновенным голосом проповедника.
- Сразу хочу сказать, что жизнь не осознал и уже не осознаю. Восемь дней назад – и мне хватит. О, уже девять, - Крин поднял указательный палец и замолчал, прислушиваясь. Старые, пожелтевшие, как он сам, часы пробили полночь.
- Хе-х!..Люблю точность.
- Знаешь, мне всё надоело, - без улыбки, без перехода добавил Крин. – Вся эта осознанность…Я тебя научил? Научил. Корову подоил? Подоил. Даже суп вот сварил…
- Но вам не нужно было вставать!
- Цыц!.. – Крин нахмурился. – Сам знаю, что мне делать. Последние дни доживаю…
Север сглотнул навернувшиеся слезы и протер глаза руками.
- Да, последние. Ну, ты теперь разочаровался во мне, да? Думаешь, тебе открылась суровая правда? Что я всё врал?
За этим напором слов Крин старался скрыть свою досаду.
Север молчал. Он действительно разочаровался, а при первых словах и обиделся. Но любовь и забота остались.
- Не сердись на меня, - ласково сказал Крин. Он чувствовал себя виноватым, хоть никогда и не признался бы в этом.
- Я учил тебя всему, что знал сам. Это правда. Просто я не могу больше бороться. Это ложь. Знаю. Но я не ХОЧУ бороться. Понимаю, что это тебя расстроит, вижу, что уже расстроило, но… каждый делает выбор сам.
- И вообще, - помолчав, Крин улыбнулся. Ему было больно от своих же слов. Он чувствовал, что противоречит, но не привык останавливаться на полпути. Нельзя, не раскрыв парню глаза, умереть.
- Тебе тяжело, я понимаю, но…ты пантера. Сильная, быстрая и выносливая пантера. Она у тебя внутри. Ты выдержишь.
Помолчав, Крин, со вздохом, чуть насмешливо добавил:
- А у меня нет пантеры. Она мне больше не нужна.
В груди у Севера назрел какой-то тугой комок, начало жечь, давить горло.
- Слушай, - нарочито бодро, весело старик снова разорвал тишину. – Я тебе всё сказал. Дай пожму руку, а то околею раньше положенного: тебе назло.
Север протянул влажную ладонь и шмыгнул носом.
- Ну, ну, - Крин сам готов был расплакаться, но грубо, по-отечески зажал руку Севера и притянул к себе. Похлопал по спине и прижал так, что кости хрустнули. У обоих.
- Перестань, не люблю сантиментов. Я сделал выбор и нечего нюни распускать.
Главное, помни, - это, по роду случая, завещание, - ты – пантера. Если забудешь – потеряешь себя, - он серьезным, тяжелым взглядом уставился в темноту.
Север, хоть и не видел его, но взгляд почувствовал. Сглотнул слезы и вздохнул.
Он вообще думать ни о чем не мог… Улавливал только самое важное и понятное. Задумываться над словами учителя ему не хотелось. Он боялся, что если начнет расспрашивать, то старик, задумавшись, остановившись на каком-то слове…всё же умрет.
- Слушай, - устало, но все ещё бодрясь, произнес Крин. – Чего там корова мычит? Рожна ей, что ль, надо…Поди посмотри. Да и куры что-то раскудахтались…
Север, как во сне, не отдавая себе отчета в действиях, пошел в сарай. Он слушал только Крина и стремился сделать как можно больше из того, что он хочет. Открыть дверь, проверить насесты, подойники. Машинально погладил корову, пробормотал ей на ухо какие-то глупости, чтоб успокоилась и не махала нервно хвостом.
Поставил на место упавшие вилы.
Ещё раз оглянувшись, Север запер сарай и вернулся к Крину.
- Всё в порядке, - тихо сказал Север, садясь на табуретку рядом с диваном – уже привычное место.
Старик молчал.
Север, выпучил глаза, всматриваясь в темноту. Сердце пропустило удар.
Старик не шевелился.
- Крин…
- Если поставил вилы на место – убью, - внятно ответил он, не раскрывая глаз.
Север сдавленно выдохнул.
- Они у меня всегда на полу лежали – так удобнее.
Захотелось тут же побежать поставить их на место, но опять бросить старика он не решился. Это был единственный человек, которого он знал. Знал и даже больше…
Крин его не видел, но мог слышать, как он со свистом выпускает воздух.
- Со стола ещё убери и помой посуду – третий день пылится.
Все эти дни он смотрел за Крином и о еде думал в последнюю очередь.