Север, глядя ему прямо в глаза, вынул из мешочка на поясе серебрушки.
Аран улыбнулся, как масло на хлеб намазал: щедро, жирно:
- Милости просим, господин. Будьте, как дома. Вы к нам надолго?
- Как получится, - отмахнулся Север.
- Ну, поначалу все так, а потом и уезжать не пожелаете.
Щебеча птичкой в летнем саду, он, часто кивая, шустрыми пальцами пересчитывал плату за свои песни.
Кару с Аликом, неразлучную парочку, которых любопытство жарило на сильном огне – кто этот Северус, зачем он здесь, почему так больно пинает ногами, - хозяин взмахом руки приказал удалиться.
Понурив головы, они со вздохом вышли. И только на улице повеселели, вспомнив о «камушках».
- Сейчас мы вам постелем, - Аран колокольчиком подозвал служанку. Та, подавив зевок, сонно кивнула и побрела выполнять указания.
- Нужен ужин али просто мягкая перинка?
Север задумчиво помотал головой.
- Нет, только постель и кадку с теплой водой.
- Кому здесь нужен охотник? – помолчав, вдруг спросил он.
Хозяин удивленно поднял брови, но, почесав одну из них, ответил:
- Ты давай сначала выспись, господин. Кто ж на ночь глядя свои дела решает. Уж больно ты разогнался…Утром разберемся. И приготовим все, коли заплатишь. Ты давай спи…Ну, а если подумать… Да всем, пожалуй. Никто не откажется. Мясо ж каждый ест.
- А кому больше всего? Кто может хорошо заплатить?
- А, - сообразил он, заметив арбалет. И снова улыбнулся своей жирной улыбочкой.
Северу она не нравилась, очень напоминала тень за спиной: непонятная, скрывающаяся.
Но сейчас всё, что ему нужно, только в ней и заключается.
Он даже выдавил кривоватую улыбку в ответ.
- Значит, вы охотник, да?
- Можно и так сказать.
- У меня здесь есть один знакомый, владелец мясной лавки. Завтра, с утречка пораньше, пошлю показать к нему дорогу.
- Благодарю, - и Север попросил показать его комнату.
Аран, если и удивился такому высокомерному, почти пренебрежительному тону, то ненадолго.
Карман халата грело серебро.
Мясник оказался мужиком дельным, серьезным и честным. Как к нему человек, так и он к человеку. Серьезность, сосредоточенность Севера сделали своё дело. Такой, как он, не развращенный городом, не знавший цены и оттого соглашающийся на любое дело.
- Говоришь, тебе нужна работа, парень?
Север кивнул.
- Ну, хорошо. К вечеру приносишь мне дичь: кабаны, утки, зайцы, дикие куры, свиньи, козы, - на этом слове Север с некой печалью вспомнил бледно-голубые глаза.
- За каждую мелкую по одной-две серебряных, смотря, какой вес. За крупную – по пять-шесть. Идет?
Конечно, идет. Надо же с чего-то начинать, выбиваться в люди. В люди, а не оборотни.
И он начал.
…С арбалетом на плече он выслеживал зайца. Проклятая животина плутала между деревьями, бегала зигзагами. Но и Север старался не отставать.
Легко пробежав ещё двадцать шагов, он притаился за изрядно пожелтевшим кустарником. Заяц, не заметив погони, пробежал совести ради ещё десять шагов и стал под елкой. Замер, принюхиваясь.
Этот момент нельзя упустить. Север прицелился и выстрелил.
Стрела летела прямо. Северу даже показалось, что птицы умолкли, а шелест листьев стал тише.
Стрела летела точно в цель. Заяц удивленно обернулся и поднял лапы.
Стрела попала…в реку?!
Зайца не было. Там, где он сидел, даже не была примята трава.
Снов послышалась бодрое чириканье, шелест. Шум воды.
Какая, к лешему, вода? Когда он стрелял, никакой воды не было.
Север обошел место под елью, где ещё недавно сидело животное и внимательно его осмотрел. Должны были остаться следы в той стороне, куда он убежал, но Север ничего не заметил. Отпечатки лап на влажной от росы земли были рядом с его засадой – правильно, он здесь пробегал. Потом продолжались до ели, но там и обрывались.
Он даже поворошил палкой опавшие листья. Ничего.
Куда ж он делся-то? Стрела летела со свистом, стремительно, он не должен был успеть увернуться. Север, слегка опешив, посмотрел на всякий случай ещё и наверх, но и там зверя не оказалось.
Он обошел ель вокруг…три раза, потом подозрительно посмотрел, как чистая, прозрачная вода падает с невысоких валунов. Даже зачерпнул горсть и попробовал на вкус.
Прохладная, горная река, ничего особенного.
Но он ведь ни разу за погоню не слышал шума воды. Он, который прожил в горах всё своё детство и юность. Крин был бы им недоволен…