При этих словах Север судорожно полез за кошельком и…обессиленно упал на подушку. В кошельке не было ничего. Даже меди.
- …то я попрошу вас освободить комнату.
- Но…
- Так сказал Аран, - добавила служанка и хлопнула дверью. Больше услужливой она не была. По крайней мере, для Севера.
Голова ещё болела, но ума отправиться на поиски злосчастного «зеленого платья» Северу хватило. Её нигде не оказалось: ни на первом этаже, ни на втором. Даже в соседнем трактире. А смутному описанию «всегда в зеленом платье» никто не ответил…
Север собрал вещи, вышел на улицу.
Дул холодный, пронизывающий ветер. Отрезвляя.
Куда идти?
От какого-то жалкого, пьяного разочарования Север прислонился к плетню и закрыл глаза.
Хотелось забыться. А денег не было. Никаких. Вообще.
Опустив голову, Северус открыл глаза и в придорожной пыли заметил, как что-то сверкнуло. Серебрушка.
Весело её подхватив, он зашел на первый этаж, заказал ужин, «чуть-чуть эля». Серебряной на всё это должно хватить.
Но на шестой кружке служанка подошла к вышибалам, что-то тихо прошептала им на ухо, указала на Севера.
Тощий его кошелек был тощ как никогда. Северуса выпроводили на свежий воздух, перед самым носом захлопнули дверь.
Прибрав к ногам сумку и арбалет – всё, что осталось, - Север покачнулся и, опершись о плетень, стал медленно по нему съезжать.
Забыться…
На следующий день, сквозь душное солнце и жаркий воздух, Север, с трудом разлепив веки, увидел склонившееся к нему лицо.
- Я ж вам, говорю, - как ни в чем не бывало, щебетал Аран, - спился он. Пьяница, неудачник, что с него взять. Вон, ещё и по девкам шататься начал. Конечно, он на работу не выйдет.
Рядом, в шаге от него, оказалось другое лицо. Мясник.
- Ясно, ясно, - серьезно кивал он и, почесав затылок, вдруг бодро пробормотал, обращаясь к Арану:
- Ну, ты, если что, заходи – поболтаем. У меня жена наливку поставила. Сладость такая – пальчики оближешь!
Север оплывшими, мутными глазами тупо таращился на обоих.
Пьяница? Да какой же он пьяница? Сейчас встанет и как надает ему по шеи за такие слова. Давно руки чесались…
Север ухватился за плетень, сжал пальцы, приподнялся на четвереньки, но только посмотрел вверх, как голова закружилась, и он упал на землю.
Просидев так полчаса, Север вновь собрался с силами и…
У ног звякнула медь.
Над ним стоял с участливыми глазами и рыжими веснушками мальчишка.
- … У меня папка от этого помер - шмыгнул он носом и, утершись порванным рукавом, пошел прочь.
Север только сейчас разглядел, что сам мальчишка был одет во что-то серое и безобразное, лишь отдаленно напоминающее одежду. Лицо было чумазое, а рыжие волосы почти серые от налипших к ним и там же высохших комочков глины.
Север перевел взгляд на звякнувшую медь, потом на мальчишку, который по мере того, как удалялся, становился все меньше, меньше; расплывался в мутном взгляде.
Он ходит. В лохмотьях, с грязью под ногтями, комочками глины на голове, но ходит.
А он сидит здесь, почти лежит, почти в луже, почти умер от жажды и головной боли.
Север вздохнул. Подташнивало, кружилась голова. Нужно было срочно забыть обо всем и сосредоточиться только на узкой тропинке к крыльцу, к малюсенькой кружке эля, которая всё расставит на свои места.
Нужно было прочистить горло, иначе он сдохнет.
Север кое-как поднялся и, всё ещё пошатываясь, медленно, заплетаясь затекшими ногами о каждый камень, побрел ко двору.
«У меня папка от этого помер…»
И у меня тоже…папка. И Северус мог бы так же шмыгнуть носом. Это оправдано.
Запах мяты.
Север еле волочил ноги. В горле пересохло, губы потрескались так, что казалось, если он ещё раз оближет их, то поцарапает язык.
Он споткнулся о ступеньку, и хотел достать из-за рукава ножичек, чтоб зацепиться за поручень. Но ножичек вошел в палец. В его собственный палец.
Не чувствуя боли, с расширенными зрачками Север вытянул лезвие и ошалело смотрел, как бежит алая струйка крови.
Потом пришла боль и он закричал. Удивленно так, опешив.
«Пьяница, неудачник, что с него взять…».
Руки затряслись, пальцы были синюшные.
Север глядел, как капля за каплей падает на землю.
Его передернуло от отвращения к самому себе.
«Пьяница, неудачник…».
Раньше он никогда не резался так сильно. Он, который попадал в цель не глядя, играючи, спросонок.