Север, сжимая и разжимая кулаки под столом, так, что ногти впивались в кожу, промычал что-то в ответ.
- Я тоже просто обожаю! – новым самоваром просияла хозяйка.
- Смотри, здесь я сделала узелок, но такой тонкий, что он прошел через дырочку, и пришлось сделать новый. Никогда ещё со мной ничего подобного не случалось: всегда ровно, как дырочка делаю! А вот тут рисунок есть на старой юбке: хочу с него веточку перерисовать и этот цветочек, розу можно оставить. Хочу сделать подушку. Только скучно одной, уныло. Но…Раз ты все равно тоже скучаешь, к тому же тебя что-то заинтересовало – не перечь, я же вижу по твоему блестящему взгляду, - Таня игриво погрозила пальчиком.
Север вспомнил, как смотрелся утром в мутное зеркало: взгляд дикий, щеки впавшие, бледная кожа, с синяками под глазами. А сами глаза…Да, как в лихорадке.
Он, ничего не видя и не слыша, смотрел только на лоскуток: надо узнать, ни о чем не думать…
- Может, тебя научить?
Север невнятно что-то пробормотал. Таня поняла это по-своему.
- Значит, смотри: отмечаешь себе углем, где листик, где бутон, края картинки, ну, и основные контуры. Потом берешь и заполняешь их крестиками, сколько хватит. Всё. Если надо побыстрее, то сначала вот такие палочки наискосок делаешь, а потом обратно. Получается то же самое.
Северус внимательно смотрел, как сверкает в отблесках свечи игла. Туда, сюда, туда…Это легко. Главное, не ошибиться и не наделать крестиков больше, чем надо.
- А закреплять вот так. Держи, попробуй.
Север резко, даже слишком резко для парня, который десять лет потратил на оружие и силу воли, схватил лоскуток. Делаем узел…Проталкиваем иглу. Следим, чтобы не запутывалась и не стягивалась. Главное, думать только об этих чертовых крестиках!.. Вот пошел зеленый – это листок. Нитка заканчивается, закрепляем.
- О! Да у тебя хорошо получается!
Север старался не отвлекаться, окунуться в рисунок, но…Вышив два листа, он подумал, что мужчине таким заниматься не следует. Даже, если у тебя жутко трясутся руки и дико душит жажда.
Рассердившись на лоскут, парень отбросил его в сторону и решил на время забыться – уснуть. Тогда точно ничего не захочется.
Таня нашла себе какую-то подушку и тонкими, почти незаметными штрихами начала самозабвенно отмечать края будущего рисунка. И не заметила, как Север поднялся с кресла и пошел к дивану.
- Это к моему генералу! – в усы усмехнулся Шаний.
Он отвечал так всегда, когда к нему обращались с расчетом. Север поначалу растерялся, но, по сути, его «генерал» ничего не менял. Всё те же бочки, огромный воз и ведра. Работа как работа. Конечно, хуже, чем утренняя пробежка за зайцем на свежем воздухе, но лучше, чем подпирать заборы и слушать всяких Аранов.
Голова напоминала о себе меньше, но навязчивая идея никак не хотела исчезать. Все его словно дразнили: то дядька по дороге пройдет, а от него за сто шагов пивом… Хорошим таким пивом, настоящим. То закажут почистить выгребную яму в прокуренном кабачке или к Шанию с медовухой заявится его старинный друг, а тот всё «семья» да «семья». А Север молчит и держится, Святой его возьми…Работает он.
Издеваются!
К тому же, «дома», как про себя называл их семейный очаг временный гость, тоже хочется отключится и расслабится. А попросить страшно – вдруг выгонят. У них никто не пьёт.
- Поможешь?
Хозяйка заискивающе подмигнула Северу. Он вообще забрался с ногами в кресло и сжался в комок.
Шаний пошел чинить крышу соседу.
Север посмотрел в большие глаза, где в растопленном серебре плавала надежда…
- Угу.
В принципе, это интересно. Всё было белое, потом раз, два – и уже рисунок. Орел с горой и диском луны. Красиво. Заманчиво…
- А, может, ещё и это? – Танька умоляюще захлопала ресницами. Умудренная, заботливая мать, а похожа – сейчас, когда рядом не сидит муж, а в комнате не орут дети, - на молодую дочь купца, который умный, а она пошла в маму.
Вот ветка липы, рядом будет серое, давно немытое, окно. Скоро, на следующий вечер.
А здесь синица с желтым пузом и пятью крестиками над головой – хохолком.
Север почти не думал о наливке: не до того – здесь не поймешь, как закрепить, чтобы не расползлось. Не до наливки. Но, вытянув иглу в очередной раз, парень снова на всё плюнул и, застыв с иглой, хмуро уставился в стену: не мужское это дело – крестики вышивать.
Вот если бы завтра пойти в лес, потренироваться на ножах. Хоть как-нибудь. С рассредоточенным вниманием и слабой реакцией.
- Да куда ты пойдешь, там льет, как из ведра!
Танины глаза походили на две круглые серебряные монетки. Когда она волновалась или нервничала, в них вообще было страшно смотреть! Голос то срывался, то звенел так, что самые бравые колокольные звоночки померли бы от зависти. Наверно, поэтому Шаний и был так ласков с женой. Предупредителен.