- Мне только в лес, по-быстрому. Ты даже не заметишь.
- Ага, не замечу. Мне ж потом рубаху стирать и штаны от засохшей глины замачивать!
- Я плащ одену.
- Да какой плащ! Он же у Егорка – ставит заплатки. Ткань была жесткая: у меня таких игл нету.
- Ну, а суп-то ты хотела? Без грибов такой вкусный не получится!
- Обойдусь сушеными.
- Их мало. А тут тебе: свеженькие да после дождичка…
- Ты-таки видел этот «дождичек»? Пять «грибных» одновременно да плюс море…
Танка села на табуретку и устало вытянула ноги.
- Не ходи…
Шаний нахмурился. Поджал губы, посмотрел по сторонам. Посмотрел ей в глаза.
- Ну, ладно. Так и быть, не пойду.
Она мигом преобразилась: выпрямила спину и положила руки на колени. С лица моментально слетело возмущение, нервозность, а перед Севером вновь показалась гостеприимная и шустрая хозяйка.
По окну хлестали струи дождя, превращаясь в мелких прозрачных букашек – капелек. Каждая, кто медленно, кто побыстрее, полз вниз, оставляя после себя мокрую дорожку.
Учитывая его состояние, мерзость погоды и заботу Тани, про тренировку Север на сегодня забыл. Нужно только чем-то заняться, пока руки ещё не сильно трясутся.
Вышивать? В двух шагах от него сидит Шаний. И если с Таней «за компанию»ещё можно, то здесь...Даже просить вынести шитьё уже стыдно!
Выйти во двор и сидеть под ливнем на лавке? Мокро и глупо. Уйти куда-нибудь подальше? а если мужичок позовет работать? Про деньги Север пока не напоминал: меньше будет шататься по кабакам.
Наверное, это выглядит довольно забавно: парень с длинными руками и двухнедельной бородой с полными восхищения глазами украдкой достает из-за пазухи клочок ткани, торжественно вдевает нитку в иголку и тихонько говорит: «А сейчас, дети…».
Главное, на что-то отвлечься. Нервно постучать по столу костяшками пальцев, переложить одну ногу на другую, оглядеться. Пучок засушенной мяты, укроп…Когда же он уйдет?
Ага. Усмехаясь, подкручивает усы, уходит в спальню.
Около получаса (мучительные полчаса!) Танелия возится у печки и громыхает тарелками.
Север невозмутимо за ней наблюдает.
Да, пожалуй, в какой-то степени это было похоже на невозмутимость: перекошенное лицо, сложенные на груди руки, расширенные зрачки, черной кошкой следящие за каждым движением женщины…Хищный взгляд исподлобья. Само спокойствие. Хорошо ещё, Таня повернута к нему спиной и ничего не замечает.
Наконец хозяйка навела порядок, а Север тихо, облегченно вздохнул и, словно случайно, так, между делом, протянул дрожащую руку к рисунку кинжала.
- А, да бери, конечно. Всё равно нечем заняться, - не отрываясь от шитья, пробормотала Танелия.
Теперь можно расслабится: крестик раз, два…
- Эй, Север!
Он оторвался от рисунка.
Женщина что-то шептала и тормошила его за плечо.
- Уже полночь. Мы завтра закончим, не волнуйся и ложись спать, вам завтра вставать на рассвете.
Как, уже полночь? Он ведь только начал…
Опешив, Север посмотрел на лоскуток: нож был давно готов, а по рукоятке змеились
витиеватые узоры – почти такие же, как на Криновом арбалете. Увлекся, мальчишка!
Север проснулся опять. Ну, что за черт…Он просыпался так уже в пятый раз с того момента, как Таня его разбудила.
Север устало прикрыл больные, слезящиеся глаза. Он хотел перевернуться на другой бок, но чуть не застонал. Всё тело ломило, где-то под лопаткой заныли мышцы. Наверное, из-за трехчасового сидения…Сквозь занавеску просвечивал лунный свет, и даже с закрытыми глазами Север видел, как желтые блики смешиваются с мраком комнаты. Говорят, нужно вспомнить что-то сложное; что-то, что давно не вспоминал, чтобы легче было заснуть.
Вспомнить какую-то мелочь и особенность; смысл какого-то действия. Когда быстрые легкие ноги несут тебя как на крыльях и ты почти взлетаешь, хотя никогда об этом не думал всерьёз. И под рукой чувствуешь гладкую поверхность рукоятки. Она не такая, как думают остальные. Она теплая, надежная и почти живая. Она вселяет в тебя уверенность, ведет к цели, даже ноги при этом становятся легче, чтобы было удобнее бежать. И она совсем не холодная. Это не оружие холодное, а люди, им обладающие…Ветер свистит в ушах, мелькают друг за другом деревья. Как будто так и нужно. Будто ты жил так всю жизнь. Словно ныряешь, а потом плывешь под водой; кажется, ты умел так всегда и каждый день встречал шевелящиеся водоросли и мелких разноцветных рыбешек. Но воздух кончается и почему-то тебе не хватает сил бежать…Ты можешь сделать только вдох. На суше. И ты об этом только вспоминаешь. Лежа на диване, с невозможностью уснуть.