- Так это смотря, какие они будут. Вон у дядька Юны есть Вовсянол, так он очень хороший. Даже мама говорила. Мы к нему как заходим, он все игрушки показывает, кораблики помогает делать, и про зайца помогал, да. А у Гоника… - девочка остановилась и подергала за рукав Шания.
- Да тута я. Пошли к твоей маме. Примем кого угодно, не волнуйся!
- Мне не надо кого угодно, - заволновалась девчонка, пытаясь обогнать Шания и задом идти в сторону Елколистья. Севера она не замечала, и это его успокаивало. - Не надо. Мне бабушка говорила, к её тетке как-то свинья без спросу в огород забрела. Все поела: и капусту, и морковку, и колбасу…Это, если кого угодно так на землю выпустить. Ага. А потом…
В Елке Северус пошел за флягой и с напарником разминулся. Через полчаса понял, что флягу за такие деньги здесь не купить и отдал хромому деду две медные за тяжеленный, но надежный котелок. По дороге Север блаженно слушал...нет, наслаждался! крикливым визгом собак, мычанием неповоротливых коров на дороге, галдежом на рынке и отборную ругань парней за ближайшим забором – сейчас все слилось в одну тихую, спокойную, почти умиротворяющую мелодию, как будто живешь среди всего этого вечность и прожил бы здесь сто-двести лет! Или однажды просто пришла и ушла некая девочка-лось.
Вернувшись на тракт, Север отвязал Клушку и, кое-как взгромоздившись на козлы, погнал к Ерофею. Он правил лошадью впервые: неумело, неуверенно, но с полной карманов решимостью добраться до пункта назначения.
…Дым от нескольких сигарет казался тяжелым, неповоротливым, грузным, как будто наваливался на каждого, кто сюда заходил. От него резало глаза. В воздухе смешались запахи пива, дешевого вина, подгоревшего мяса и подвешенного к балкам высушенного чабреца. Шум голосов, выкрики: здесь всегда праздник, всегда чей-то день рождения.
В дальнем углу девица наигранно отмахивается сложенным веером от какого-то парня. Последний, лихо зажавший её между столом и собой, уже еле держится на ногах и мутно улыбается в полной уверенности, что примет именно ту позу, о которой столь горячо шепчет её лифу. А на втором этаже, в двух шагах от перил улыбается ещё одна кокетка, сладенько подмигивая сухопарому старичку, увлекая его за собой в ближайший замызганный номер.
- Ставлю десятку вон на ту! – ухмыляясь, дровосек кивает на вторую девицу и с грохотом ставит свою кружку на стол. Естественно: у второй вырез больше, и старичок слабее. Он уже так удовлетворенно, так блаженно улыбался, что Север вообще усомнился, сможет ли самостоятельно дойти до кровати.
А у стойки, где наливают, держась за немалое брюшко в забрызганном жиром переднике, зычно гоготал пожилой мужчина. Его тонкие, словно неудачно подмалеванные углем усики подпрыгивали к самому его носу, когда говорил хозяин.
Грубым огрызком какой-то тряпки он протирал мутные, потемневшие от времени и чая стаканы (даже отсюда было видно: чище они от этого не становились ни капли). Напротив него сидел белобрысый парень чуть старше Севера. Он вяло ковырялся в своей тарелке и больше проявлял интерес ко входной двери, нежели к своему собеседнику.
Мимо Севера пробежала разносчица: хмурая, недовольная тетка с подносом, четырьмя кружками пива и тарелкой чего-то явно прошлогоднего. Если тетка и душилась, то это особого значение не имело: через пять минут любой вошедший будет пахнуть здесь так же, как и всё в этом прокуренном насквозь кабаке.
На Севера дохнул горьковатый запах пива. Защекотал ноздри, представляясь своему давнему знакомому снова. Парень оглянулся: не на широкие теткины бедра, а на четыре кружки пива. Когда-то и ему так приносили. Тянуло почти физически. Так, словно он месяцами, годами не видел и капли воды. Хотелось пить. Ужасно. Подташнивало…Тонкие, слабые, как волосы, паутинки, веревочки тянули хотя бы коснуться этого мутного, в разводах чая и вина, стакана. Снова почувствовать, глотнуть. Но, если он сейчас остановиться…то так и будет прикасаться, держать в руках, утолять жажду. А потом ненавидеть себя, потому что разве можно опять, опять и снова? По спине побежали мурашки, руки затрясло мелкой дрожью, а в животе родился щекотный комок страха. Колени начали подкашиваться.
Как в тумане, Север задержал дыхание, глухо выдохнул и, силясь не смотреть в сторону разносчицы, подошел к стойке. Было странно, что ноги вообще двинулись. Не в сторону кружек.
Мужики, несколько девиц и та самая тетка, заметив взгляд, которым Север её одарил, криво ухмыльнулись.
Ну, что ему стоило кого-нибудь позвать, чтобы показали выгребную яму? Или сразу пойти на задний двор…
- Доброго дня. Вы Шания вызывали?