Мужик и белобрысый парень обернулись к нему одновременно.
- Ну, я. А ты кто такой?
- Я его напарник.
Белобрысому тема, видимо, скоро наскучила, поэтому он предпочел отвернуться и кисло уставиться на свой гарнир.
- Фенька, покажи отхожую, - обратился мужик к парню.
- Не забудь убрать швабры, а то опять, как в прошлом году, будут стоять до осени.
Белобрысый хотел было что-то возразить, но его прервали:
- Баста выпендриваться! Тоже мне богач выискался. Сам же у Щарусы набрал в том году сломанных черенков, а теперь жалуешься.
- Так я ж не знал, что она уйдет. Пусть сама и убирает.
- А глаза тебе на что?! Ты её ноги видел? И я видел. Но я ж молчал. Вон у Пасыка тоже волосатые, я ж не трублю о том на всю деревню.
- Я и не трубил, - передернул плечами белобрысый. – Я только Сайну и сказал…
- Ты Сайну, тот какой-нибудь Мусе, Дусе, Хренусе…Знаем мы таких. Ему шило из одного места надо вынуть и на язык повернуть.
- Слушай, я ж не знал, что она такая обидчивая.
- Не знал…А то, что у Курапа до сих пор глаз дергается и спина в дождь ноет, это ничего? Ему ж не семьдесят лет. На два года тебя старше. А все почему? Тоже...Скупил у неё все коромысла, - он же добрый…был, думал бедным раздать, а как раздавал, так что-то там такое сказанул в задумчивости про неё: то ли смеется, как устает, то ли плохо пахнет, как домой возвращается, но только это до неё дошло. Естественно, коромысла были уже не у него. Одно на нем побывало раза два – три, точно никто не помнит, а остальные себе забрала – за моральный ущерб.
- А мои не забрала…- трагически протянул несчастный.
- Ты вообще спасибо скажи, что она тебе швабры оставила. Сама ушла, никого не тронула. Видно, ты ей очень приглянулся. Или решила не растрачиваться на такую мелюзгу, как ты…
- Я не мелюзга!
- Ага. И ты ещё не хочешь убирать. Жалко, такую хренотень продать не получилось…
- Да эта купчиха, чтоб её, почти все бракованные дала…
- И правильно сделала! – мужик хлопнул тряпкой о стол. – О тебе, оболтусе, позаботилась, чтобы ты да на свежем воздухе уму-разуму учился, а не в сырых погребах предметы быта раскладывал. Иди работай!
- Но, папа…
- Вперед!
Парень со вздохом поднялся с табуретки и со всей горечью в согбенной спине, и насколько это было возможным в этой бешеной кутерьме мяса и людей, - медленно прошествовал к двери, ещё раз оглянулся на отца.
Они вышли на задний, чтобы не сказать, совсем уж задний, двор, на котором со всех трех дверей разило так, будто ямы там не чистили уже десятки, а то и сотни лет! Небось, еще сам Святой туда ходил, закрывая нос и с силой зажмуривая глаза…
Белобрысый лишь со скучающим видом покосился на огромные бочки и, демонстративно зажав нос, решил предоставить дело мастеру. Север надел плотные перчатки, стал выгружать с телеги бочки, ковши. Парень устало глянул на кучу каких-то деревяшек, палок и прогнивших досок. Тяжело вздохнув, обошел кабак и, перепрыгнув через плетень, поплелся в сторону леса. Видимо, в этом деле он не был мастером.
Ароматы были просто сногсшибательными. Север утопал и купался в них в прямом смысле этого слова. По крайней мере, ему так казалось. Перчатки спасли, однако брызги попадали выше локтей и на рубашку. Северус перетаскал уже половину ямы, как тут его что-то отвлекло.
Красный гребень. Корявые лапы, перья и клюв. Петух яростно визжал и пытался подсунуться незнакомцу под ноги. Север отгонял птицу, та квохчала ещё больше, бешено колотила крыльями воздух и норовила забраться на чужую голову. Север в легком недоумении пнул петушка куда-то в сторону и, намереваясь поднять наполненную бочку, отступил назад. И тут же пяткой наткнулся на что-то мягкое. Это мягкое пискнуло и закружилось вокруг нежданного гостя желтым пушистеньким вихрем.
Это уже порядком не смешно!
Повернувшись, Север с удивлением обнаружил вопящего цыпленка. Что он здесь забыл? Насколько помнится, во всех трактирах, тавернах и прочих заведениях животина находилась на противоположной от заднего двора стороне, ближе к кухне. А различные места облегчения за углом, чтобы быстрее добираться. А эти прямо вылетели откуда-то…Мешаются, орут - уши закладывает…
Север всё-таки схватил цыпленка (петух с диким воплем метался из стороны в сторону, так что схватить его не представлялось никакой возможности). И, чтобы меньше вопил, прижал желтика к себе.
Из-за двери всё так же доносился визг какой-то барышни, грохот, который, видно, не утихает здесь ни на минуту, звон бьющихся тарелок, чей-то смех…Надо выяснить у Люция, куда деть это чудо природы.
Север приоткрыл дверь, но тут же об этом пожалел: перед глазами пролетела и разбилась на несколько мелких осколков глиняная миска. В последний момент парень успел прикрыться, однако что-то всё же оцарапало ему щеку. По коже медленно заструилась капелька крови.