Рабочий день давно кончился, но в лавке знахаря Золот готов был сидеть и день, и два, если дело того стоило. На этот раз он шел поистине окрыленный: знание снадобья из ромашек, которое при двух-трех каплях лечит, а при пяти - убивает – не каждому дается.
Только овощ как-то не вовремя закатился под пятку: всё настроение испортилось.
Он растерялся.
- Ну, да, тебе.
- Спасибо! – с чувством поблагодарила Лиссия. Помолчала, откатила носком сапога помятый картофель.
Парень уже поставил ногу, чтобы встать, но, приподнявшись лишь на пять ладоней, снова сел на камни и скривился от боли. Во второй раз Лиска поддержала его под локоть и даже через куртку почувствовала, какая теплая у него рука, как напряжено тело, пытаясь справиться с нытьём в пояснице, какая в нем скрыта сила…
Они разойдутся и больше никогда не увидятся. Лиска дотронулась до его локтя, словно протянула к нему какую-то невидимую ниточку и пошла ему навстречу…Они больше никогда не увидятся.
Может, стоит его разговорить, и тогда он забудет про боль?
- Вам в ту сторону? – девушка указала на дальнюю мельницу дядьки Архипа. За ней, радом с лавкой кожевенника Фанзая, стоял дом, в котором Золот снимал комнату.
Ну, да, ему в ту сторону. Да, он может её проводить. А что ему собственно от этого? Вроде не страшная. Хотя здесь темно…А вот когда он придет домой, надо обязательно попробовать смешать пыльцу ромашек (ещё в огороде у хозяйки нарвет) и корень лопуха. А потом ка-а-ак добавить пучок фенхеля да с липаком…
- А хотите, я вам погадаю? – спросила Лиска, шагая рядом. Корзинку с покупками она ему отдала сразу, точно зная, что так мужчина чувствует себя мужчиной настоящим: сильным, неприступным, ответственным.
Золот переложил ободок корзинки в другую руку: вроде всегда учили помогать слабому полу…Но это насколько же он слабый, что такие тяжести таскает!
- А? В принципе можно, – вспомнив о веточке ванили, он сообразил не сразу. Без неё ни один яд не обходится!
Приостановившись под фонарем, Лиссия аккуратно взяла чужую ладонь в свои холодные пальцы. Ладонь оказалась теплой и, похоже, надежной…
- Ты что, замерзла? На, держи. Согреешься, потом отдашь, - Золот по-деловому накинул телогрейку на дрожащие плечи. Весенние ночи порой холоднее зимних.
Девушка подняла голову и тут же утонула в нежных карих омутах. Боже, они такие прекрасные!
А она всё-таки симпатичная…
Лиска неловко переступила с ноги на ногу и подалась вперед. Всей душой. Навстречу любви…Чуть приоткрыла губы, сердце; закрыла глаза, разум.
Может, её поцеловать? А то как-то неудобно…Да и стоять холодно.
Золот осторожно притронулся губами к уголку её губ…
Те с готовностью открылись навстречу, неумело, но страстно.
Как же чудесно – любить! Когда словно уплываешь в сладких поцелуях, когда радуешься каждому мгновению; чувствовать волнение во всем теле, а в голове какое-то просветление: что вот он, единственный! А потом светиться от счастья и идти за руки под небольшими огоньками, которые тоже тебе улыбаются, потому что как-то понимают: к тебе пришла любовь. Настоящая, медовая…
- А ты завтра на площади будешь? – Лиссия опустила очи и улыбнулась. Они уже дошли до развилки, где нужно было расстаться с веселыми разговорами и нежными руками.
- Наверно, буду. Золота спросишь, - он почесал макушку.
Лиска подняла полные обожания глаза, радостно чмокнула его в щечку и побежала к фонтану.
Да, точно. Он будет. К липаку надо мандрагору. Там как раз была у знакомого …
- Одинок!
Лиска перескочила с камня на камень, ловко спрыгнула с небольшого, но крутого бугорка.
Посреди площади шагов в десять длиной, вымощенной, как почти все здесь улицы, камнями, стояла чуть больше Лискиного роста каменная чаша, доверху наполненная водой. Фонтан работал только по большим праздникам и в день рождения главы города и уже давно превратился в глубокую, но всё ещё красивую лужу. Там росли кувшинки: желтые и белые…На Лискин взгляд, это было даже загадочней, чем просто смотреть, как падает вода.
Одинок стоял, облокотившись о каменную ограду вокруг фонтана и смотрел себе под ноги. Опустив голову, чуть приподняв левую бровь. Руки были сложены на груди, расцепляясь только для того, чтобы ещё раз поднести ко рту желтый огонек, выпустить дым.
Он курит? При лунном свете Лиска смогла различить искривленные губы.
Похоже, он даже не расслышал её.
- Одинок!
Друг повернулся так резко, что Лиска чуть было не отшатнулась.
Его брови вдруг сошлись на переносице, глаза сузились и он сердито спросил: