В этом, еще таком девическом, неловком жесте проявлялась безграничная преданность и желание ловить каждое его слово. Любовь до гроба, жизнь на небесах.
Север сглотнул. Это кто кого должен был охмурять? Ага, поговори тут еще о любви…Только этого тебе не хватало. И, милый, не забудь обязательно упомянуть в своем рассказе о невероятных размеров…хвостике.
Север потер шею. Проследив за рукой, девчонка, наконец, отвлеклась от разглядывания его выдающихся черт и, легонько помотав головой, уставилась на одну из корзинок.
- Извините…Так что вы, говорите, хотели? – поправила выбившуюся из длинной косы прядь.
- Пирожков…
Девица приподняла белую, прикрывающую от жары, тряпочку, потом еще одну. Полезла в следующую.
- Дядя, - обратилась к Северу малая. Она перестала мучить себя постоянной натянутой улыбкой и теперь морщилась очень смешно, похоже, пытаясь тоже что-то углядеть на Северовом лице; что-то отчего её подруга краснеет столь волшебно, что «дядя» даже невольно залюбовался её полными, упругими губками и, черт возьми, чудесными длинными ресницами, хлопающими к месту и не к месту!
Он же так провалится сквозь землю!
Дети не умеют скрывать эмоции за равнодушной маской или серьезным видом. Если они серьезны, то серьезны в самом деле, а если радостны, то радостны на все сто. Севера девочка умиляла…
Она озабоченно хмурилась, что-то подсчитывая у себя в уме, а её напарница все никак не могла отыскать выпечку: у неё там что? Бездонная корзина?
- Дядя, - наконец обратилась к нему малышка. – Чем от вас воняет?
Совершенно искренне. Всё северово умиление быстренько сошло на нет.
Та, что постарше, невольно отвлекалась от поисков и заинтересованно подняла взгляд на Севера.
Святой…Ну, почему, у меня всё через одно и то же место? Почему нельзя идеально? Как в книжке: что хотел, то и написал…
В который раз потерев шею (там, кажется, вскоре будет красное пятно от его незадачливости), Северус, проглотив очередной ком и не отрывая от земли взгляда, ответил, как отрезал:
- Милая, а тебя не учили не грубить старшим? – и поднял глаза, проверяя реакцию.
Кажется, эту фразу он услышал где-то на рынке. Бабульки – кладезь ругательств.
Милая удивленно открыла рот, но, поискав что-то взглядом, незадачливо пожала плечами. Мол, не знаю.
Зато шестнадцатилетняя... Сначала это тоже было удивление. Но потом…Светло-каштановый превратился в почти черный, рот исказился. Такая независимая девушка строго на него посмотрела и резко вздернула подбородок:
- Так что вы хотели? Говорите быстрее, у меня еще куча постоянных клиентов, – она, наверное, уже раз в сотый задавала один и тот же вопрос, но сейчас он прозвучал с вызовом.
- Я…
- Вот именно, вы! Вы ничего не получите, вам ясно?! Ничего! Как вам нестыдно! Она ещё маленькая, она просто спросила, поинтересовалась, а вы…Что вы себе позволяете? Да кто вы вообще такой: властитель или, может быть, пуп земли?! Вот я нажалуюсь на вас в ведомство, будете знать! Сначала научитесь говорить, а потом уже идите общаться с приличными людьми! Фу, как невежливо! Я вам верила, считала порядочным человеком, а вы…Дурак вы, вот вы кто! Думаете, если такой старый, то маленьких совсем не нужно уважать? А вот фигушки! Нужно. Может, еще и побольше вас. У них тоже есть гордость. И самоуважение. В отличие от некоторых… Не для того мы четыре года в пекарне учились, чтобы нас здесь какой-то хам грязью поливал! Такого еще нигде не встречали! - она хотела что-то еще сказать, но сказать, вроде бы, было больше нечего…Поэтому с силой топнула ногой и, схватив зазевавшуюся помощницу за руку, выбежала на ведущую в Город дорогу.
«Еще увидите», - про себя забурчал Север.
Комплексы, страхи у тебя? А причем тут девочка? Она же ничего не сказала...Ну, воняет от тебя, ну понюхал бы, что ли. Может, и вправду так. Север поднял руку. Да не…Нормально. Ну, или привык уже…Нет-нет, норм. Вчера же мылся. Позавчера точняк. Может, с поля тянет? Тренируется кто-то, вот и несет.
Что стоило Северу в малышку постарше хотя бы влюбиться? Или не кидать смелые резкие замечания в адрес малышки помладше? Всё как-то несправедливо. Из-за чего этот сыр-бор?! Для чего упоминать какую-то пекарню, четыре года (Север запомнил), кричать на задний двор? Ещё и не дать пирожков…Дура.
Стражник застонал. Теперь Рес его точно убьет. Впрочем, сам виноват. Пусть теперь пожинает плоды своих трудов. А вернее, их отсутствие. В дежурку Север явился весь какой-то вспотевший, мокрый и красный.
Режес, всё это время тупо вылупляя свои очи на перекрывающее въезд с западных ворот бело-красное бревно, с видимым облегчением обернулся на стук двери.