***
Темень — небо заволокли серые тучи, местами набухшие и выступающие тягостной чернотой. Но глаза слепит, даже во сне. Позавчера он закончился именно здесь, на этом месте, когда Аркадий свернул на улицу и застал ее пустой, без детей и глухой - без смеха.Тишина пробирающая до костей. От нее можно сойти с ума, но он не решается ее нарушить даже глубоким вздохом — как ранее, так и сейчас. Владычица города — она, и только смеху призрачных детей позволено нарушить ее, чтобы Ледов блуждал и надеялся; дабы вновь обманулся.
Он поднял голову. Застланные теменью окна, где-то разбитые. Готовые под грузом времени свалиться балконы — уставшие в морщинистых трещинах как и сами дома, одинокие в оставленном городе.
Услышал трепыхание и поднял ещё выше. Растянувшись — чуть не касаясь стен противоположного дома — над ним словно волнами скользила высунувшись из окна по неощущаемому ветру желтого цвета штора, переливающаяся будто в незримом свете золотым оттенком. Колыхание напоминает прибой моря, словно она тот самый ветер, разносящий звуки просторных вод над землёй.
Прибой, всплеск, шелест и трепыхание, дуновение ветра в одном переливающемся желто-золотистом цвете, осмелившимся нарушить скованность и застой неживого города с его костным воздухом и окоченевшими домами.
Смех — там, на другой улице. Хочется тут же броситься, бежать. Может на этот… в очередной раз? Но нет, Аркадий сдержал себя. Железная дверь в подъезд, из квартиры которой вырывается невероятная ткань, приоткрыта. Подойдя, он взялся за ручку и на несколько мгновений замер — может всё же побежать? Нет — дернул дверь и шагнул в беспросветный подъезд.
Дверь предполагаемой им квартиры оказалась не заперта. Тесная, однокомнатная квартирка, даже меньше чем его. Всё здесь старое, обветшавшее. Обои сползли со стен, а штукатурка продолжала медленно осыпаться с потолка, создавая впечатление слабой дымки, словно еле заметный туман поднявшийся над водоёмом в вечерний час. Узкий коридор; Ледов осторожно перешагнул через порог — словно попал в чулан. Под ногой скрипнули доски старого паркета, скрытого под прогнившим линолеумом. Темно как в подъезде, лишь слабо с неба, застланного хмуростью туч, проникал в комнату, ведущую напрямик из коридора, блеклый свет, но яркий своей серостью на общем фоне тьмы.
Под ногами скрипит — словно скрежещущий стон умирающего существа в огненной агонии и потной сыростью на лице.
Аркадий стал на пороге. Комната пустая, как и вся квартира, убогая — с облезлыми, почерневшими обоями и отсыревшими, в трещинах стенами. А с потолка всё сыпется сгущая туман. Лишь слева старая, грязная, местами порванная простыня, натянутая посреди комнаты. Справа окно, и из него всё также, тянулась и подобно поверхности вод колыхалась та самая штора. От туда же тихо доносился далёкий детский смех.
Ледов последовал к простыне. Он чувствовал - за ней точно что-то есть, некая тайна. Это неоспоримая уверенность сновидения, с которым спорить невозможно; интуитивная истин,а которая крепче всякой логики.
Раздался смех, будто под окном весело пробежала какая-та девочка. Аркадий вздрогнув обернулся к окну, по коже пробежала дрожь. Он тут же заметил, что витиеватая, волнистая ткань ведёт к окну противоположного дома. Там в тени кто-то стоит. Обдало холодом.
Он проснулся.
Конец ознакомительного фрагмента