Вскоре они повернули. В салон стал проникать шум толпы, собравшейся на другой улице. Ее можно было разглядеть между серыми, местами с трещинами и кое-где осыпающимися зданиями, поливаемыми грязным дождем.
- Вот видишь, - подпрыгнул напарник. - Эти твари что-то там жгут!
Подавшись в сторону сослуживца Аркадий принялся осматривать происходящее на сколько это было возможно. В руках у многих на чем-то трепетал вытянувшийся желто-оранжевый огонь. Пламя, высеченное зажигалкой прямое и спокойное, как острием устремленное вверх, у собравшихся же оно колыхалось и волновалось. Ничего кроме множества огней и лиц освещенных им невозможно было разглядеть, но не этого хотел Ледов. Он прислушивался, желал уловить архаизмы, но только гамм толпы глухо и неразборчиво просачивался в салон автомобиля.
- Терпеть не могу огонь, - тихо проговорил напарник.
Ледов окинул его недоверчивым взглядом и с безразличным выражением лица откинулся на спинку дивана автомобиля. Безразличие — его маска, сквозь которую просачивается кровь отсутствия смысла, смешанная с потом хладнокровия и цинизма. Кровь желает вскипеть, но пот остужает ее.
***
- Если я пойду с тобой, - прислонившись к машине говорил напарник, - то придушу ее. Ты смотрел дело? Она сама нас искала! Нет, я понимаю, когда они скрываются, умоляют... в ногах ползают… - Об его лицо ударялись пепельные капли. Крупная, упав на лоб, скользнула по носу, оставляя серый след. - У меня было таких пару раз. Даже не знаю как выдержал, но вот чувствую, что в следующий сорвусь. Точно, бля, сорвусь! Все они твари, но эти хуже остальных.
Затягиваясь сигаретой, Аркадий молча — в широкой шляпе на голове — стоял, смотря в даль осыпаемой дождем улицы. Он старался не слушать напарника.
- Что они кричали? - вырвалось из глотки густым табачным дымом, обволакивая прищуренное лицо.
Сослуживец ответил не сразу. Он стал вглядываться в глаза Ледова, словно желая не только понять мотив его вопроса, но и вскрыть кору головного мозга. Ко всему он был недоверчив и долгие годы совместной службы только уплотняли стену недоверия.
- Тебе зачем?
Затянувшись, Аркадий выпустил дым и бросил окурок на тротуар.
- Посмотри туда, - указал он пальцем на небоскребы, словно окутанные сверкающим туманном, среди которых как расплывающиеся в небе призраки мелькали гигантские голограммы. - Здесь мы все твари.
Не поворачивая голову, напарник устало уронив ее на грудь и выдохнул фразой:
- Так что, сходишь?
***
Поднявшись по лестнице подъезда, темного, сырого, провонявшего мочой и плесенью, Аркадий тремя ударами кулака громко постучался в дверь квартиры. В привычном нетерпении, которое он проявлял всякий раз, когда приходил по роду службы, он забил в дверь в очередной раз — уже сильнее. На третий услышал из-за двери хриплый голос женщины.
- Да уймись ты, Сука! Иду я!
Щелкнул замок и дверь дернувшись в сторону, замерла, оставив маленькую щель.
- Вот же дрянь! Сука! - крикнула женщина и послышался сильный стук, вероятно ногой, после которого со скрежетом и рывками дверь задвинулась за стену.
Перед Аркадием стояла сухая женщина в халате. Лицо ее было бледное, со впалыми щеками и синяками под глазами. Редкие волосы не зачесаны, будто она только проснулась. Из квартиры пахнуло противным спертым запахом протухшего воздуха и застоявшегося перегара.
- Ты кто вообще? - прищуриваясь заплывшими глазами проскрежетала голосом она.
Он достал из кармана удостоверение и не приближаясь вытянул на пол руки.
- Что? Да кто ты блять такой? - подошла она. Женщина стала вглядываться в экран и казалось, что пытается запомнить каждое слово, высвечиваемое на нем. Глаза ее бегали слева на право, справа налево. Вскоре взгляд ее изменился, а рот вытянулся в подобострастную улыбку. Сделав шаг назад, доброжелательно сказала:
- А я уже думала, не придёте. Столько дней прошло, а все не идете.
Ледов направился в квартиру. Женщина, забыв о заедающей двери побежала впереди него, заглянула в комнату тесной квартирки и прежде чем хлопнуть дверью, злобно сказала: «Сиди здесь дрянь, и чтобы писка твоего не слышала!»